Небо на двоих

Прошел месяц. Любава расписалась со своим олигархом и взяла фамилию Завьялова. Мы с ее мужем подружились и даже выпили на свадьбе на брудершафт. При ближайшем рассмотрении он и впрямь оказался довольно славным человеком. Разбрасываться при Любаве галстуками и крепко выражаться Завьялов побаивался. И предлагал мне вернуться в журнал главным редактором. Как оказалось, моя начальница неделю назад схватила своих девчонок в охапку и умчалась в Мадрид к какому-то испанскому гранду.

От работы в журнале я отказалась. Я ждала, когда закончится следствие по уголовному делу Закирова и Лизоньки. Тогда мне можно было бы до начала суда уехать в Члоу без всякого приглашения. Но мне хотелось, чтобы Вадим наконец вспомнил обо мне и позвал не просто в гости, а замуж.

А он пока не звал. И позвонил только пару раз, потому что был занят выше крыши. Я все понимала, ведь Добров столько времени потратил на меня, а лето уже в разгаре. И связь была отвратительная, в чем мне пришлось убедиться.

Я все понимала, и все же тосковала. И даже плакала, когда оставалась одна.

Роман я перепечатала на компьютере и отвезла в издательство. На удивление, его приняли, а через неделю сообщили, что готовы издать книгу. И вообще не против дальнейшего сотрудничества. Насчет сотрудничества я тоже еще не решила. Но, с другой стороны, в конце романа я поставила не точку, а многоточие. Жизнь продолжалась, и наверняка в ней будут и новые встречи, и новые события. Но больше всего я надеялась, что наша любовь с Вадимом не закончится тем днем, когда мы побывали у Нателлы Андреевны…

Старушка долго не открывала дверь. Мы даже подумали, что она отлучилась из дома. Но тут я услышала шаркающие шаги и снова нажала кнопку звонка.

Створка распахнулась, и старая актриса застыла на пороге, подслеповато щурясь в сумрак подъезда.

– Нателла Андреевна, не узнали? Это ж я, Ольга, ваша соседка, – подала я голос и кивнула на дверь своей квартиры, залепленную бумажкой с печатью прокуратуры.

– Оля! – всплеснула руками актриса. – Как же? Откуда вы? Говорили, что вы исчезли! Что вас убили!

– Как видите, жива. Мы к вам приехали кое-что прояснить. – Затем я представила Вадима: – Мой друг.

Наталла Андреевна поджала губы, но жестом пригласила войти, только предупредила:

– Простите, только что встала. Не успела прибрать постель, поэтому пожалуйте на кухню.

Мы прошли по полутемному коридору. Вадим выставил на стол большую коробку с тортом, конфеты в яркой упаковке и бутылку вина. И заявил, продемонстрировав свою неотразимую улыбку:

– С утра вроде неприлично вино пить, но не отказался бы от чая.

Старушка растаяла в момент. Засуетилась, забегала. Утопала в спальню, пока я включала чайник и расставляла на кухонном столе чашки, и вернулась в шелковой блузке с рюшами и длинной бархатной юбке. И даже успела подкрасить губы.

Ее настороженность улетучилась, и во время чаяпития она поведала нам, как досаждали ей грубые и бестолковые милиционеры своими грубыми и бестолковыми вопросами.

– Но что поделать? – тут она виновато посмотрела на меня. – Я действительно видела вас, Оленька, где-то около десяти.

Вадим едва заметно пожал плечами.

А Нателла Андреевна продолжала говорить:

– Поймите, я всегда просыпаюсь в полдесятого, выношу мусор в мусоропровод, пью чай и смотрю утренние новости. Сразу за ними начинается программа о том, как сохранить здоровье нам, пожилым людям. Ее ведет такой импозантный мужчина и актриса… я ее знаю, зовут Леночкой, а вот фамилию, простите, запамятовала…

– Вы не могли ошибиться или просто проснуться в тот день раньше? – осторожно спросила я. – Ведь отлично помню, что еще не было девяти, когда я вышла в подъезд.

– Что вы, что вы! – замахала руками Нателла Андреевна. – У меня свой внутренний будильник. Он еще ни разу меня не подвел. За свою жизнь в театре я не проспала ни одной репетиции. К тому же часы стоят у меня возле кровати. Открыла глаза – и сразу вижу время. Очень удобно.

Актриса сорвалась с места и через минуту ткнула мне в руку старенький будильник.

– Видите, стрелки и цифры крупные. Я отчетливо помню: проснулась в полдесятого.

Я посмотрела на циферблат – и впрямь без очков все видно. И перевела взгляд на Вадима. Закрыв лицо ладонью, тот давился от смеха.

– Что такое? – спросили одновременно мы с Нателлой Андреевной. Я – с удивлением, старушка – обиженно.

Вадим оторвал ладонь от лица. В глазах его стояли слезы.

– Нателла Андреевна, а вы переводили часы на летнее время? Я имею ввиду с зимнего на час назад.

Актриса в недоумении пожала плечами.

– Зачем мне какое-то летнее время? Я живу по своим часам. Мне этого достаточно.

– И ни разу никуда не опаздывали?

– Мне лет двадцать уже некуда опаздывать, – вздохнула пенсионерка. И засуетилась: – Пейте, пейте чаек. Совсем остыл…

Вечером я проводила Вадима в аэропорт. Я бы, наверное, плюнула на следствие и на все неприятности, связанные с моим новым побегом в Абхазию, да и полетела бы с ним, но у меня пока не было документов. Чтобы их восстановить, потребуется не меньше месяца, а переходить границу снова нелегально… Нет уж, увольте!