Небо на плечах

Константин недовольно скривил щеку: бессмысленных вопросов он не любил, а Тихон и так прекрасно знал, зачем и почему император сорвался обратно в столицу при первой же возможности. Анонимное письмо, подброшенное прямо на стол гостевого крыла дворца германского кайзера, недвусмысленно намекало о готовящемся покушении на любимую дочь. Которое, к счастью, не произошло. Вот только выяснять, была ли записка «уткой» или же попытка навредить наследнице сорвалась благодаря действиям одного непомерно наглого юнца — приходилось осторожно, чтобы не вспугнуть вероятного недоброжелателя.

— Откуда у него?.. — начал Милославский, и тут же сам себе ответил, — Бушарин, кто же еще! Наша новая звезда на научном небосклоне! Мне кажется, Грушину надо внушительный пинок дать за то, что упустил такую голову!

— Не просто пинок, гнать пора! Уже второе изобретение подряд и снова — в частных руках! Напомни мне подумать потом, кем заменить Петра Ильича. Развел у себя семейственность! — монарх отобрал обратно у главы ПГБ собственность дочери и принялся катать между пальцами.

— Слушаюсь, государь. После дня империи?

— Да, где-то там. Сейчас у нас другие заботы. Что думаешь насчет своего приятеля?

— Выглядит все гладко: подозревал, никаких зацепок не было, решил проверить. Если судить с этой точки зрения, то он нашел и привлек идеального исполнителя. Даже на наше давнее соперничество не посмотрел.

— И?.. Твое мнение?

— Я… у меня нет мнения, государь, — впервые беспомощно опустил руки Милославский. Выбор и впрямь был кошмарный: то ли давний напарник — кристально честный человек и сделал все возможное, чтобы предотвратить провокацию, причем надо признать — действовал успешно. То ли он по уши замазан в заговоре. Пусть не против императора, а против Ольги, но случись что с ней, происшествие рикошетом ударит и по ее отцу, это Лопухин должен был понимать. Или — или. Оба варианта были равновероятными, а цена ошибки слишком высока.

— Даю тебе две недели, чтобы мнение появилось! И еще… секрет этих штучек, — император подкинул на ладони артефакт, названный им «панцирем», — на сторону уйти не должен! Как ты это обеспечишь — сам разберешься, не мне тебя учить. В качестве компенсации отдай ему, — Константин бросил на стол конверт с бумагами, — разберется!

— Так может…

— Нет, я на него в гневе! — Тихон Сергеевич непонимающе уставился на ухмыляющегося босса, не проявляющего ни малейшего признака недовольства. — Не бери на ум, твой граф не удивится. Ей-богу, будь Оля помладше, выдал бы ее за него, и плевать на всех! Далеко пойдет! Понимаю — нет, знаю! — что врет мне в глаза, а я его поймать не могу, все чувства молчат. Надо будет с Аней его попробовать свести, у них всего два года разницы. Потом посмотрим.

Глава 3

вторая половина июня

Наблюдая за безобразной дракой Митьки и Бориса, никак не мог определиться: за кого болеть? Радовало, что сцепились эти двое не в доме, а на берегу, но это был, пожалуй, единственный положительный момент. А! Нет! Из-за особенностей гасителя брат перейти на магию не мог, хотя уже пару раз пытался, так что разногласия они решали исключительно кулаками, и это тоже было плюсом.

— Это что? — спросил из-за спины Иван.

— Драка, — меланхолично ответил я.

— Э-э-э… А с кем Борис дерется?

— Что за шум, а драки… есть? — раздался вопрос подошедшего Алексея, чей медовый месяц наконец-то закончился.

— Битва века. Черный против Васильева, — все также отрешенно отозвался я.

— Вмешаться не хочешь?

— На чьей стороне? — спросил родичей.

— Хм… А из-за чего дерутся?

— Лариса Морозова, за которой уже два года ухаживает наш гаситель, оказалась обещанной невестой моего брата. Вы все еще хотите, чтобы я встрял?

— Н-да… Ставлю червонец на ПГБшника! — Шаман плюхнулся рядом на мое любимое бревно.

— Отвечаю! Наш Борька не хуже! — справа приземлился Метла. Стало ощутимо недоставать попкорна.

— Да кто ж так бьет! Тебя же учили! — заорал пилот, приметив неловкий удар Митяя.

— Борис! Мы с тобой! — оглушил Иван.

— Дурдом! — прокомментировал я.

А на песке события подошли к закономерной развязке: то ли Лехин выкрик помог, то ли брат сам сообразил, но он взял Черного на болевой, отчего гаситель согнулся буквой «зю» и полностью утратил контроль. В результате оба свалились без сил на землю. Ничья.

* * *

Так, как мы пили в те три дня, пока Митька гостил у меня, я не пил никогда. За встречу. За мировую Дмитрия с Борисом. За прекрасных дам. За доступных дам. За недоступных дам. За родителей. За здоровье императора. За здоровье императорской семьи всей сразу и по отдельности. За тех, кто в море. За тех, кто «в поле». За тех, кто «за речкой». На выходные, ни капли не протрезвев, отправились в Москву, а в самолете пили за пилотов, стюардесс и весь аэрофлот. Напугав отчима, ввалились к маме, и… резко успокоились. Бочком-бочком Борис Черный, сачковавший в этом алкогольном марафоне, испарился из прихожей большаковской квартиры, пообещав отзвониться от отца, а мы рухнули на пол в гостевой комнате и просто вырубились.