Небо на плечах

— Ничуть! — перешел обратно на жесткий деловой тон император. — Я не склонен разбрасываться и шутить такими вещами, граф! Сейчас, разумеется, вы не готовы, но согласись вы, и несколько лет двадцать четыре часа в сутки вас натаскивали бы лучшие специалисты, не давая ни минуты передышки. Я в курсе ваших проблем и в курсе, что вы способны их преодолеть. Но, как мне сказали знающие люди, безделье вам сейчас противопоказано. Вам нужно дело, которое займет вас целиком, обучение и практика с последующей в перспективе должностью как раз стали бы стимулом к жизни.

Судя по знакомым словам, Константин успел пообщаться с Большаковым. Интересно, как отчим перенес высочайшую аудиенцию? До сих пор в счастливом обмороке или мать его уже откачала?

— И все же нет, государь. — Произнося повторно отказ, я с признательностью склонил голову. Честно, не ожидал от императора такого участия в своей судьбе.

— Нет так нет. Первую возможность отказаться вы использовали. Второе предложение: мне требуется новый директор имперского научно-исследовательского комплекса и советник по развитию промышленности, завязанной на алексиум. Подождите отказываться! — прервал мою попытку заговорить Константин. — Это не столько научная, сколько административная деятельность. Комплекс, разрушенный вами, придется восстанавливать с нуля, это займет вас не меньше чем на год. Для научной работы у вас есть Бушарин. А ваши уникальные способности…

— Нет больше моих уникальных способностей, государь, — перебил я императора.

— Но, может быть, с восстановлением источника… — впервые растерялся сбитый с нити разговора хозяин кабинета.

— Я все еще надеюсь на это, но вряд ли.

— Вот как? Мне очень жаль.

— Не надо меня жалеть, государь. Согласитесь, это очень скромная цена за жизни горожан. Даже если это спасло всего десяток, оно того стоило.

— Ваше самопожертвование спасло гораздо больше, чем десяток жизней. Вы, кстати, наверное, не знаете, но благодарные жители столицы хотят установить на том берегу памятник. Уже и петицию в канцелярию подали. Тысячи подписей.

— Обалдеть! — вырвалось у меня. — Простите, государь, это от неожиданности. Лестно, конечно. Но если что — я против.

— А это не вам решать, — рассмеялся собеседник на мою реакцию. — Итак, вернемся к моему предложению. Что вы на него скажете?

— Боюсь, что опять откажусь. Не в моих правилах советовать, но тому же Александру Леонидовичу Бушарину это назначение пришлось бы гораздо больше ко двору.

— А вы его отпустите? — остро глянул на меня правитель.

— Если он согласится, то разумеется. С чего мне возражать? — Я удивился самой постановке вопроса.

— С того, что дальнейшие его открытия уже не будут принадлежать вам. Многие на вашем месте не отпустили бы.

— Тот старт, что он мне дал, уже тысячекратно превзошел все самые смелые ожидания. Не знаю, поверите ли вы, но первоначально я всего лишь хотел, чтобы он собрал мне несколько рабочих энергоблоков.

— За язык я вас не тянул, это назначение получит господин Бушарин. Но поклянитесь, что вы ни словом, ни жестом не настроите его против!

— Клянусь: ни словом, ни жестом, ни мыслью! Я его еще подопну, если упираться начнет.

— Хорошо, но вы использовали вторую возможность отказаться. Третье предлагаемое назначение… оно не совсем назначение…

— Пока оно не прозвучало, могу я высказать просьбу? — опять перебил я императора, но у нас шел такой разговор, что этикет давно остался за его рамками.

— Говорите, я вас выслушаю. — Несмотря на кажущуюся простоту в обращении, Константину вовсе не понравилась моя вольность, так что во фразе явственно послышалось недовольство.

— То назначение, которое я хочу для себя… его еще не существует в природе…

Проговорили с императором мы еще почти три часа, прервавшись лишь на доставленный прямо в кабинет перекус. В приемной толпились сановники, в дверь несколько раз заглядывал адъютант, но монарх гнал всех, выпытывая у меня подробности идеи. И лишь разложив все по полочкам, он вынес весьма неопределенный вердикт:

— Я подумаю.

— Благодарю, государь.

— Времени много, пора заканчивать. Анна хотела вас увидеть, пойдете?

— Таким? — показал на уродливую стрижку и повязку. — Не стоит пугать ее высочество.

— Напрасно вы так, но дело ваше. О времени следующей аудиенции вам сообщат.

— Благодарю, Константин Александрович.

В приемной напоролся сразу на десяток разновыразительных взглядов: от сочувствующих до откровенно злых. Поприветствовав всех, направился к выходу, но еще в широком коридоре услышал окрик:

— Егор!

И плачущая, притянувшая меня к себе почти за уши великая княжна Анна, покрывающая поцелуями закрытый повязкой глаз, гладящая колючую макушку, подарила надежду, что у этой сказочки еще может быть если не идеальное, то хотя бы неплохое продолжение.