Небо на земле

«Слава Отцу и Сыну и Святому Духу!» «Где слава сия? Прежде всего — в нас: в нашем сотворении, промышлении о нас, а наипаче — искуплении; в непрестанном очищении наших грехов и разрешении греховных уз; освящении, упокоении и укреплении душ, возмущаемых и расслабляемых непрестанными грехами; в просвещении наших душ, непрестанно омрачаемых грехами; в исцелении наших немощей и болезней; в благодатной помощи в делах наших, в благоустроении нашей жизни. Далее, — в прозябании множества плодов земных и довольствовании ими бесчисленного множества тварей; в благорастворении воздуха; в мире и тишине народа; в обличении ересей и расколов и посрамлении их. Наипаче слава Божия проявляется в Святой Церкви: в заступлении верных Богоблагодатною Богородицею Мариею, в Божественных Тайнах, в св. угодниках Божиих, в чудотворных св. иконах и мощах, и бесчисленных проявлениях сверхъестественной силы, суда и милости Божией в Церкви Православной. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь!» — Чем начал, тем опять и заканчивает славословец Божий славу Богу уже не в существе Его, а в действиях.

«Славя Святую Троицу в этой жизни, тем более, с большею истиною в сердце и с большим восторгом будем прославлять Ее за рубежом этой краткой суетной жизни, — в жизни будущей, вечной…» Он уже верил, что «будет» там…

Но «слава Богу, даровавшему нам общение с Собою» уже и здесь, — «в молитве, славословии и благодарении Его!» — так чувствовал батюшка.

Ту же славу внушает нам церковь в так называемых «возгласах», т. е. заключительных концах молитв, в особенности — после всех ектений.

«Чему нас учит святая Церковь краткими возгласами, или славословиями, например: Яко Твоя держава и Твое есть царство и сила и слава!.. Яко подобает Тебе всякая слава, честь и поклонение… Яко Бог милости и щедрот и человеколюбия еси… Яко благословися имя Твое, и прославися царство Твое, Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно, и во веки веков? Они внушают нам высокие помыслы о бесконечном могуществе и величии Божием, о бесконечной благости и милости Божией, — и о вечном царстве Божием; — для того, чтобы мы несомненно надеялись на получение Его милости и здесь, и в вечной жизни; употребляя внешнюю жизнь как средство, как поприще и как ратоборное место для снискания наград от Бога в будущей жизни».

Даже эти два слова «во веки веков» не проходят мимо его живой души: они «значат, что Церковь, начавшись и продолжаясь во времени, будет служить Ему и в вечности», т. е. будет славить Бога без конца.

Благословенное Царство Пресвятыя Троицы, Отца и Сына и Святаго Духа, здесь только началось, открылось для нас; но оно уже никогда не кончится для… сподобившихся его…

А самое частое упоминание Лиц Пресвятыя Троицы, — что мы постоянно слышим, — делается «для того, чтобы приблизить эти имена к умам и сердцам верующих», так сказать сроднить с ними душу, вселить их в самую глубину духа, сделать их основою всего — как это и есть воистину:

— «Во всякой службе славим Отца и Сына и Святаго Духа многократно,.. потому, что от Святой Троицы произыде Альфа и Омега, т. е. всё; Святою Троицею живем и движемся, и существуем; и Ею совершаем всякую добродетель», Ею соделались святыми и прославились все святые; Ею совершены все великие и сверхъестественные дела в Церкви,.. все великие дела в мире; сотворение самого мира и человеческого рода; и чудесное восстановление и обновление человеков чрез сверхъестественное воплощение Сына Божия… И в таком славном состоянии о. Иоанн служил всю Литургию, постепенно возрастая в духе восторга, вслед за Церковью.

Он был ее выразителем и глашатаем. Когда читаешь его описания служб, то поражаешься именно этим: как он мог держаться постоянно на такой высоте?! Дивное дело! Для нас совершенно невыносимое, непосильное; а для него это было — уже естественным… Поистине он приближался к ангелоподобному состоянию, к непрерывной хвале Богу… И потому снова скажем: если бы мы не знали ничего о чудесах его, о молитвах, о подвигах, о добродетелях; а знали бы лишь эту одну особенность его духа: благодарение, хвалу, славословие, дерзновение, радость, восторг, восхищение; то мы обязаны были бы сказать: да, поистине это — угодник Божий, святой человек!

Впрочем, таково было основное настроение у него, господствующий тон. Но к этому присоединялись потом уже и другие переживания его.

«Службы церковные», — пишет он, — «своим ходом и содержанием молитв, чтений и песнопений внушают глубокую благодарность к Богу и взаимное общение и любовь друг к другу, — кто бы другой этот ни был, — и сознание наших бесчисленных согрешений, непрестанное покаяние в них».

Так, помимо хвалы он переживает еще благодарность, любовь, покаяние. Нужно добавить: и упование, надежду на милость Божию. Мы уже видели, как сильно говорит он о «несомненной надежде».. Он‑то уже больше всех нас жил ею. Ею и чудеса творил. Да о ней и сама Церковь в первом же звуке прошений сразу будет говорить: