Небо над бездной

В широком фойе было пусто. Еще не закончился ремонт, стены и часть плиточного пола покрывала полиэтиленовая пленка. К лестнице вел узкий настил из досок, заляпанных белой краской. Откуда-то сверху доносился тихий мерный стук.

– На второй этаж поднимитесь, там налево третья дверь. А я вас в каптерке буду ждать, посплю пока, – сказал Фазиль, зевнул и скрылся под лестницей.

На втором этаже слева тянулся пустой коридор, справа было большое полутемное пространство, оттуда доносился однообразный легкий стук. Жалюзи плотно закрывали окна, поэтому не сразу удалось разглядеть просторный холл, в глубине его стол, пересеченный низкой сеткой, и две фигуры игроков. Белоснежный шарик слегка светился, словно смазанный фосфором, отлетал от ракеток, стукался об стол.

У Сони от холодного ветра все еще слезились глаза, она видела только одного игрока, ближнего, который стоял спиной к проходу. Высокая, безобразно толстая фигура в синем спортивном костюме, непонятно, мужская или женская. Голову плотно обтягивала черная вязаная шапочка. Дальний игрок терялся в полутьме, и когда от него летел шарик, казалось, ракетку держит бесплотная тень.

– Здравствуйте, – сказал Дима.

Игроки не ответили, продолжали однообразно шлепать по шарику.

– Не темновато вам? – Дима подошел к окну, дернул шнур, поднял жалюзи.

Цок, цок. Шарик все так же летал, от ракетки к ракетке, аккуратно ударяясь об стол.

– Благодарю вас, давно следовало это сделать, но трудно оторваться от игры, – произнес игрок в шапочке, не поворачивая головы, и отбил очередную подачу.

Голос был, безусловно, мужской, с сильным акцентом. Дима прошел вглубь холла, ко второму окну, поднял жалюзи.

– Ну, не станем вам мешать, – сказал он и вернулся к Соне, – пойдем.

Она не шелохнулась.

– Соня, пойдем.

– Подожди. Я хочу посмотреть. Они здорово играют.

Шарик продолжал взлетать и цокать. Ни разу не упал. Оба игрока стояли неподвижно, даже руки с ракетками почти не шевелились, отбивая очередную точную подачу.

От дальнего игрока Соню отделяло метров десять. Он был почти одного роста с ближним, но не такой толстый. Тоже в спортивном костюме, но зеленом. И без шапочки. Волосы, то ли седые, то ли вытравленные до белизны, острижены очень коротко. Нельзя определить, мужчина это или женщина.

– В чем дело? – шепотом спросил Дима.

Она не ответила. Глаза ее, не моргая, всматривались в лицо дальнего игрока.

– Соня, что с тобой? – Дима взял ее за плечи и слегка потряс. – Проснись, пожалуйста.

Она болезненно сморщилась, зажмурилась, помотала головой. Губы шевельнулись, пробормотали почти беззвучно:

– Нет, нет, нет…

Позади, в коридоре, стукнула дверь. Соня вздохнула, вполне осмысленно взглянула на Диму, сказала:

– Прости, все в порядке.

Из коридора к ним быстро шла высокая стройная женщина в теплой куртке, накинутой поверх белого халата.

– Добрый день. Вы Софья Дмитриевна?

– Да, здравствуйте, – ответила Соня нормальным, живым голосом и улыбнулась женщине.

– Ну, слава богу, я уже начала волноваться. Охрана сообщила, что вы приехали, а вас все нет. Я Орлик Елена Алексеевна. Очень рада познакомиться.

Ей было слегка за сорок. Тонкое лицо, высокий выпуклый лоб, большие серые глаза, гладкие темные волосы с проседью, открытая детская улыбка. Под халатом джинсы, вишневый свитер. Стоило ей появиться, шарик перестал цокать. Игроки положили ракетки на стол, вышли из холла, бочком просеменили через лестничную площадку в коридор и скрылись за одной из дальних дверей. Разглядеть лицо игрока в зеленом костюме так и не удалось. Голова опустилась совсем низко, видна была только макушка. Сквозь белую щетинку просвечивала кожа и ровный крестообразный рубец.

– Елена Алексеевна, это ваши сотрудники? – спросил Дима.

– Их прислал Герман Ефремович, они налаживают тут всю электронику, компьютеры, микроскопы. Я их не знаю, они только сегодня явились. Немного странные, да? Идемте, я покажу вам лабораторию.

Глава четырнадцатая

Москва, 1922

Доктор Тюльпанов явился в кабинет к Михаилу Владимировичу без предупреждения, без стука. Проскользнул в дверь, закрыл ее и трижды повернул ключ в замке.

– Мы погибли! – прошептал он, глядя на профессора сумасшедшими красными глазами. – Этот человек ни перед чем не остановится. Он убьет меня, вас, а потом сам застрелится.

Михаил Владимирович собирался домой. Был одиннадцатый час вечера. Сегодня утром Андрюша вдруг нарушил обычное мрачное молчание и попросил: «Папа, приходи, пожалуйста, пораньше».

– Кажется, он оттаивает, – шепнула Таня, – ему нужно о чем-то поговорить с тобой. Не задерживайся ни в коем случае.

– Миша, тебя целый день нет, приходишь поздно, смотри, вот помру без тебя, не простившись, – сказала няня, когда профессор заглянул к ней.

– Дед, пока не вернешься, спать не буду, – заявил Миша.

Мармозетка Марго запрыгнула к Михаилу Владимировичу на плечо, обняла за шею и никак не отпускала. Пришлось пообещать всем, включая обезьянку, что сегодня он вернется домой до полуночи.