Небо над бездной

— Если начну объяснять, мы проговорим до завтрашнего вечера. Магия слишком общее, размытое понятие. Имхотепы используют приемы разных психотехник, манипулируют не только сознанием, но и подсознанием. Гипноз, наркотики, биоэнергетическое оружие. Это особая наука, или искусство. Искусство создавать события. Новейшая их разработка — разделение людей по половому признаку. Сейчас они потихоньку раздувают в массовом подсознании древнейший, вечно тлеющий огонек вражды между полами. На разных уровнях, в разной стилистике внедряется идея о подготовке глобального мирового переворота во имя наступления эпохи матриархата. Женщины станут править миром, первым делом начнут мстить за многовековое угнетение, унижение. Мужчин уничтожат или обратят в рабство.

Принесли еду, и Соня поняла, как сильно проголодалась. В последний раз она ела в самолете. Дома только выпила чаю и сгрызла пакет орешков.

— Демоническая женственность. Тысячелетнее царство кровожадных жриц, — быстро, нервно шептал Макс, перегнувшись через стол. — Подобно самкам богомола, они станут убивать самцов сразу после совокупления. Древнеегипетский миф о богине Исиде, родившей сына Гора от мертвого Осириса. Апокалипсическая жена верхом на звере багряном.

— Тихо, тихо, Макс, успокойтесь, — перебила Соня и поднесла к его губам стакан с водой.

Он послушно глотнул, облизнул губы и покосился вправо. Там, через два столика, сидела приятная молодая пара. Они только что вошли и спокойно читали меню.

— Уходим отсюда, быстро, — сказал Макс.

— Погодите, я еще не выпила кофе. И надо расплатиться.

Макс вытащил бумажник, шлепнул на стол купюру, пятьдесят долларов.

— Вот. Этого достаточно?

— У нас принимают только рубли. Нужен счет. Макс, невозможно так уйти.

— У меня нет рублей. Я поменял семьсот долларов и все потратил. Осталась только мелочь. Я не могу пользоваться кредиткой.

— Ну и ладно. Что вы нервничаете? Сейчас позовем официанта. У меня есть деньги.

Когда они выходили из кафе, Соня взглянула на приятную пару. Мужчина делал заказ, женщина разговаривала по телефону.

— Это их вы испугались? — спросила Соня на улице.

— Не важно, — он рванул вперед, бегом.

Соня отстала немного и заметила, что у него из-за ворота куртки торчит что-то.

— Макс, подождите, стойте, у вас ярлык болтается, надо оторвать.

— А, да, я забыл, — он притормозил на минуту.

Соня дернула капроновую леску, чуть не порезала палец. В руках у нее остался бумажный ярлык и приколотый к нему пластиковый пакетик с лоскутом ткани, кнопкой и белым клочком пуха.

— Давно вы так ходите? — спросила она.

— Куртку я купил только что, тут неподалеку, в торговом центре, как и всю прочую одежду, от ботинок до нижнего белья.

— Куда же вы дели то, что было на вас надето?

— Выбросил.

— Зачем?

— Потом объясню. Сейчас некогда. Соня, слушайте очень внимательно, — он взял ее под руку, она почувствовала, как сильно он дрожит.

— У вас нет температуры? Мне кажется, вас знобит. Хотя бы застегните куртку.

— Умоляю, молчите и слушайте! Вы продолжаете опыты под крышей Кольта. Они будут рядом, держать вас под контролем, психологически обрабатывать.

— Макс, куда мы идем?

Они не шли, а бежали, причем Макс то и дело оглядывался, чуть не вывихивая шею. Было скользко и слякотно, с неба посыпалась какая-то липкая гадость, снег с дождем.

— Вы должны поддаться на их уговоры, притвориться, будто ничего не имеете против.

— Погодите, Макс, я так не могу. Вот еще кафе, давайте зайдем, мне холодно, мокро, я хочу выпить кофе и выкурить сигарету.

— Нет. Нельзя, — он резко остановился, огляделся.

— Макс, никто за нами не идет, расслабьтесь вы хоть немного. Что бы вы сейчас ни говорили, я все равно не слышу, не понимаю.

— Ладно. Вы правы. Так разговаривать невозможно.

В маленькой кофейне играла музыка. Компания подростков громко болтала и смеялась, сгрудившись перед раскрытым ноутбуком. Две аккуратные старушки чинно пили кофе. Больше никого не было. Соня подошла к стойке, заказала себе двойной эспрессо, Максу ромашковый чай.

— Стало быть, вы думаете, что имхотепы хотят натравить друг на друга мужчин и женщин? — спросила она, вернувшись за столик.

— Я не думаю. Я знаю. Они уже это делают.

— Зачем?

Внезапно Макс засмеялся. Смех был тихий, на дребезжащей высокой ноте. Соня решила подождать, пока он придет в себя, спокойно выпила свой кофе, закурила. Музыка кончилась, и странный смех стал слышен на всю кофейню. Подростки не обратили внимания, а старушки тревожно уставились на Макса.

— Ну, все, все, тихо, — не выдержала Соня, — глотните чаю или лучше съешьте что-нибудь.

Макс уже не смеялся, а плакал, горько, по детски шмыгал носом.