Небо над Дарджилингом

Хелена как раз перебирала стопку выглаженного белья, которую принесла ей сияющая от гордости служанка, когда услышала, как по лестнице кто-то поднимается. И это была не тяжелая поступь Яна или Мохана Тайида и не легкие шаги девочек-служанок, обычно сопровождающиеся позвякиванием украшений. Кто-то приближался, время от времени будто в нерешительности останавливаясь и тяжело дыша. Почувствовав недоброе, Хелена бросилась к двери.

– Джейсон? – Она не поверила своим глазам. – Ты вернулся?

Была середина апреля. Вот уже две недели, как Джейсон покидал дом в воскресенье вечером, чтобы вернуться в пятницу после обеда. Когда после первой учебной недели он, захлебываясь от счастья, рассказывал о своих учителях, уроках и новых товарищах, у Хелены отлегло от сердца. Как она тогда радовалась, что у брата все благополучно в школе! Но сегодня был только четверг, и то, как стоял перед ней Джейсон, пряча взгляд и испуганно оглядываясь, говорило о том, что с тех пор что-то изменилось.

– Я больше туда не поеду! – беззвучно прошептал он, прежде чем, преодолев последние ступеньки, скрыться в коридоре второго этажа и щелкнуть замком.

Как ни старался Джейсон держаться прямо, от внимания Хелены не ускользнуло, что он будто прихрамывает. Помедлив некоторое время в нерешительности, она осторожно пошла за братом.

Джейсон лежал на кровати лицом вниз, положив лоб на согнутую в локте руку. Хелена присела на край кровати и погладила его по спине.

– Что случилось?

Джйсон не двигался, однако в его теле чувствовалось напряжение, словно он из последних сил сдерживался, чтобы не разрыдаться. Хелена привлекла его к себе и чуть не закричала от ужаса: под левым глазом Джейсона зияла уже затянувшаяся рана, а на скуле красовался огромный синяк.

– Я упал, – сердито пробурчал мальчик.

Голос его дрожал. Большая слеза скатилась на подушку, и Джейсон вытер щеку пальцем.

– Я тебе не верю, – ответила Хелена, осторожно похлопывая брата по плечу. – Так что же случилось?

Джейсон попытался сбросить ее руку, но сил у него, как видно, больше не осталось, и в следующий момент слезы градом хлынули у него из глаз.

Всхлипывая и запинаясь, мальчик рассказал сестре обо всем: о пинках и насмешках во время крикета и регби и об оскорблениях в адрес Яна, которого он, несмотря ни на что, бесстрашно защищал; о бесследно пропавших книгах и так и не найденной линейке; о подзатыльниках и кличке «ботаник»; наконец, о вылитом в его постель содержимом ночного горшка, после этой особенно жестокой шутки воспитатель объявил ему выговор, а одноклассники еще два дня обзывали самыми обидными прозвищами.

Последней каплей было сегодняшнее побоище во время перерыва на обед, когда предводитель шайки хулиганов Хью Джексон и его верный прихлебатель Фрэнк Беннет повалили Джейсона и прижали лицом к земле. Не помня себя от ярости и обиды, Джейсон вскочил и, даже не собрав вещей, побежал на конюшню, где взлетел в седло первой попавшейся лошади и поскакал домой. Сейчас он стыдился своего бегства, однако был исполнен решимости никогда больше не переступать порога пансиона Святого Павла.

– Обещаю, что ты туда не вернешься, пока сам того не захочешь, – успокоила мальчика сестра.

Тот кивнул, утирая рукавом нос. Хелена провела ладонью по его торчащим в разные стороны волосам и вышла, негромко щелкнув замком. В коридоре она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, а потом поспешила на кухню, чтобы послать к Джейсону служанку с ледяным компрессом и чашкой горячего шоколада. После этого Хелена ушла в сад, чтобы обдумать ситуацию в спокойной обстановке.

Был почти вечер, и солнце стояло низко, окрашивая вершины Гималаев в золотой цвет, когда она направилась к загону за конюшней. Все в Хелене клокотало от ярости на жестоких мальчишек, равнодушных наставников, на судьбу, которая даже здесь, на чужбине, уготовила Джейсону участь всеми гонимого отщепенца.

И сейчас, когда у нее голова пухла от счетов и списков покупок, когда за бесконечными хозяйственными делами присесть было некогда, она пришла сюда. Лошади то мирно щипали траву, то вдруг, тряхнув гривами, срывались с места и галопировали вдоль ограды в необъяснимом радостном порыве, то гоняли друг друга, а потом снова останавливались и терлись шеями. Опершись на изгородь, Хелена мрачно наблюдала за их игрой, а в голове продолжали крутиться трвожные мысли. Она и сама не заметила, как начала успокаиваться.