Небо над нами

Ответ не запомнила. Прислушалась к себе: все еще злится, что ли? Да нет, злость ушла. В конце концов, не просто же так опекают «баклажаночек»? Наверное, им вредно не только загорать, но и нервничать. Поэтому медичка не дала им поговорить. Услышала про паука, вот сразу и прибежала!

Жене даже стало чуточку неловко: вдруг от ее разговоров Аэлите станет хуже?

Женя перевела взгляд на веранду с коминтерновками и вздрогнула от неожиданности: художница смотрела прямо на нее — не мигая, глаза в глаза. А потом явственно подмигнула и тут же отвернулась.

Оставшееся до обеда время Женя не сводила с Аэлиты глаз, и ее настойчивость была вознаграждена.

— Одеваемся, и на обед! — скомандовала старшая по пляжу. Снова засуетились вожатые, забегали медсестры. Девчонки поднимались с лежанок, натягивали трусы и майки, вытряхивали из сандалий песок.

Первыми с пляжа потянулись коминтерновки. Медички бережно поддерживали их под руки, но все равно было видно, как трудно «баклажаночкам». Они брели едва-едва, чуть не останавливаясь на передых каждые десять шагов. Аэлита выглядела чуть бодрее прочих, и помогала ей только одна медсестра, спасибо, уже не та, что в море.

Проходя мимо Жени, Аэлита еще раз подмигнула и незаметно выронила что-то из ладони. Надевая сандалии, Женя как бы случайно пошарила рукой, нащупала круглое и гладкое.

По пути в столовую находку удалось рассмотреть: обычная ракушка, «китайская шляпа», каких множество валяется на берегу и полосе прибоя, только, в отличие от них, целая и блестящая перламутром. Женя хмыкнула и спрятала раковину за отворот панамки.

* * *

— Странные вы, — задорно, даже с вызовом сказала Женя. — Такая духота, а лежите тут, в собственном соку варитесь… Неужели пять шагов пройти трудно?

Никто не ответил. Коминтерновки действительно лежали недвижными тушками, с головой закутавшись в простыни, как будто им было холодно, а медички не обратили на Женю внимания.

Всю ночь дуло с моря, и наутро врачи отменили купания. Обидно, а делать нечего: и вода холодная, и медуз нагнало столько, что получилось не море, а суп с клецками. Тот же ветер унес последние облака, и на побережья, на пляжи, на кипарисовые рощи опустилась страшенная жара. Девчонки и мальчишки обсели фонтаны, да разве сравнить их с морем? Глубина по пояс, не искупаться, а только намокнуть.

Их корпусу повезло, древние буржуи, которые жили здесь когда-то, устроили настоящий бассейн. Наверное, если постараться, можно уговорить себя, что это море…

Женя решительно сбросила сандалии, посидела немножко на краю бассейна, свесив ноги в воду, потом нырнула — как была, в трусах и майке: среди тех, кто сейчас лежал вокруг бассейна, могли оказаться не только «баклажаночки», но и «баклажанчики», кто их разберет под простынями. Конечно, какие из них, синюшных, мальчишки… А вот какие ни есть, не октябрятского возраста все-таки.

Мраморное дно покрывал рыжий песок, кое-где лежали мелкие камешки и даже серебристая монетка — кажется, двугривенный.

— Ой, как тут здорово, — сказала Женя, вынырнув и отдышавшись. Вновь задорно посмотрела на «баклажаночек»: — Ну кто со мной?

Одна из «синеньких» зашевелилась и выпуталась из простыни. Сейчас она, несмотря на жару, была полностью одета — так, как полагалось разве что во время экскурсий в город или на Аю-Даг: в блузу с длинными рукавами и шаровары. Коминтерновка осторожно встала и, покачиваясь, словно ее ветром шатало, спустилась по лесенке в бассейн.

Это была та самая художница, Аэлита-д'хи… или т'хе? После непонятного случая с ракушкой она больше ни разу не пыталась заговорить с Женей, хотя случаи, если постараться, были. Но вот ей, как видно, не захотелось стараться — и Женя, обидевшись, тоже утратила к ней интерес.

— Туату мори обелоа… — со слабой улыбкой произнесла синюшная девочка — и окунулась с головой.

Что она имела в виду? Женя пожала плечами: совсем их не поймешь, то говорят по-русски, то нет. Уже неделю вместе, а она и познакомилась только с одной, вот этой самой Аэлитой. Да и то — познакомилась ли?

Женя вылезла из воды, села на теплый бортик. «Баклажаночка» лежала на дне и смотрела на Женю большими удивленными глазами. Потом ловко, словно бы змеиным и точно нечеловеческим движением перевернулась и поплыла по кругу.

Женя испугалась на секунду: не умеют люди так плавать! Как рыба угорь, Оля приносила таких с рынка. Словно услышав Женины мысли, коминтерновка всплыла рядом с нею, улыбнулась, покачала головой: «все хорошо, не бойся».

— А я и не боюсь, — буркнула под нос Женя, глядя, как синенькая снова уходит под воду. — Слушай, — сообразила она вдруг, — а если медичка увидит или вожатая?

Коминтерновка, конечно, не ответила. Женя молча смотрела, как та нарезает круги по бассейну, не поднимаясь на поверхность. Спохватившись, начала отсчитывать секунды. На счете «124» больно ущипнула себя за руку. На счете «300» в панике оглянулась на взрослых.

Вожатая сидела рядом с медичками и что-то рассказывала, прыская в ладонь. Медички не смеялись, но внимательно смотрели: все внимательно смотрели на нее и ни одна — в сторону бассейна.