Небо над Патриаршими

Поэтому я никогда и не продавалась. Ни телом, ни интеллектом, ни временем. Не ломала и не использовала себя как инструмент с целью достичь материального результата. Имела способность наблюдать, что подобные “поддавки” потом чреваты последствиями и, как правило, оставляют в полном банкротстве. И хорошо знала, что за интересную вкусную идею я отработаю куда лучше, чем за высокооплачиваемую банальность. Был бы в ней смысл. В этой идее. Он всегда был мне крайне необходим, всегда служил мне неким ориентиром. Смысл…

Позднее я поняла, что его нет. Нет никакого смысла. Есть только ты и твои действия. Ты – это твои действия. И даже, если выбор – бездействие, оно на деле тоже оказывается действием. Так как тоже является выбором. В этом тоже – ты. И нет иного тебя. Как и смысла… во всех твоих действиях.

Бокал, наконец, замер в моей руке. Я зажмурила один глаз и приподняла его перед собой, будто оценивая качество намотки… и результат абсолютной бессмыслицы.

Я улыбнулась.

Жизнь нелогична. Правда. И бессмысленна. Можно сколь угодно сопротивляться, придумывать себе правила, запреты, загоняться в движухе или, напротив, запирать себя в бездействие и зарываться на дне, но жизнь всегда возьмет свое. Пока ты жив – жизнь сильнее тебя. И только утратив всякую логику, жизнь обретает смысл.

Я сделала небольшой глоток из бокала и чуть запрокинула голову, прикрывая глаза.

И к этому я пришла позднее. Гораздо позднее…

До того момента я, как и многие, форменно сходила с ума, когда теряла его, теряла смысл. И судорожно бросалась на его поиски. Из крайности в крайность. От дела к делу. От ориентира к ориентиру. Я искала… я искала что-то. Ведь должно же быть в жизни это что-то… Что-то. Что-то большее… чем сама жизнь.

///

Жизнь встретила скользкой прохладой раннего утра, занырнула под волосы на затылке и поползла вверх по свободно закатанным рукавам. Я бесконтрольно вздрогнула, спускаясь по трапу самолета, и сильнее закуталась в тонкий жакет. Едва уловимое облачко, сконденсированное моим дыханием, ненавязчиво повисло в воздухе и медленно растворилось, тонко намекая тем самым о неизбежности приближения холодов. Я сделала глубокий вдох, чувствуя, как холодный воздух будоражит легкие. Холод… пожалуй, самый назойливый компаньон из всех, кого я знаю. И сильный повод, чтобы выжить.

Я выжила. В очередной раз. И очевидно, – из ума.

“Бодрого утра!” – отправила я сообщение, прохаживаясь под окнами его дома. “Если не спишь уже, – спускайся. Подышим свежестью нового дня. И ароматами выпечки. Твоя излюбленная кофейня еще закрыта, но пекарня уже кочегарит вовсю”.

Ответа не последовало. Как и признаков движения в окне. Но я знала, что он не спал. Он давно уже не спал.

Я неспешно прошлась вокруг пруда и присела на скамейку. Некогда Козье болото – место стрижки коз для царского двора, и по совместительству эпицентр криминала середины семнадцатого века. Нынче один из самых богемных районов города со всей присущей тому атрибутикой:

Мужчин в усах с капустой

от не докушанных мясистых щей,

И дам, в ком ботокса неимоверно густо,

что смотрят устрицей из раковин вещей4

Где персонаж известного романа трагически встречается с трамваем. Тем самым, что «поворачивал по ново проложенной линии с Ермолаевского на Бронную». А «в час небывалого жаркого заката» на «аллее, параллельной Малой Бронной улице» встречаются герои…

К слову, трамваи по этим улицам никогда не ходили. С Ермолаевского на Малую Бронную действительно когда-то поворачивал трамвай, но это был резервный путь, который практически не пользовался. А вот герои действительно встречались. И встречаются по сей день…

– Что ты здесь делаешь? – знакомые нотки сарказма сотрясли плотность воздуха.

– Забочусь о твоем идеальном утре, – ответила я, не оборачиваясь. – Оно должно начинаться с чашки крепкого кофе, свежей выпечки и немного испорченной женщины.

– Ни того, ни другого, ни третьего, – ответил он и опустился рядом.

Я окинула его вопросительным взглядом:

– В отсутствие первых двух еще могу поверить, но, чтобы и третье…

Он демонстративно поджал губы и отрицательно покачал головой.

– Что? Не немного? – уточнила я, кивнув в сторону окон его квартиры.

– Неа, – сгримасничал он. – Наглухо. Пробы ставить негде.

– Константин Викторович?! – риторически призвала я. – Что ж вы никак не привьете себе избирательность в данном вопросе!

Он лишь отмахнулся и раскинул руки по спинке скамьи:

– Каждый имеет право на ошибку.

– У тебя по этой части, похоже, безлимит, – усмехнулась я и прилегла головой в область его раскрытого плеча.

– Что правда, то правда! – самодовольно подтвердил он и будто ненароком коснулся носом моих волос.

“Правда”, – улыбнулась я мысленно, поднимая глаза в прозрачное небо.