Небо падших

Стоп! А почему, собственно, я решил, что Катька все уже рассказала этим мордоворотам? Если бы она пискнула хоть слово – я бы уже давно сидел в подвале какой-нибудь подмосковной дачи на куче гниющей картошки, имея на спине пару остроносых пометин от утюга – в качестве предварительного собеседования. Что же тогда получается: Гоша с Тенгизиком упустили Катьку? Нет, они ее взяли – мне же докладывали. А если взяли, значит, отпустили… Почему? У них приказ – наказать. Хорошо, они ждут возвращения Оргиевича из Австралии для подробных инструкций. Но почему отпустили? Если бы она сказала им хоть слово про мои деньги – тем более не отпустили бы. Зачем им лишний свидетель? Катька должна была это понять, она сообразительная. Но почему все-таки отпустили? Конечно, она – гений охмуряжа и может замурлыкать кого угодно. Только не Гошу и Тенгизика! Но то, что бандюки не сделают ради бабы, они сделают ради бабок! Скорее всего братки готовят ее на роль приманки для какого-нибудь простодушного инвестора вроде Бурбона, приехавшего зарыть свои денежки в полях обновленной России. В таком случае им нужна Катька, пришедшая в себя, зализавшая раны и давшая отдых сфинктерам. Значит, сами отпустили – попастись. Катька, конечно, пообещала этим скотам верную службу и радостно побежала домой, не подозревая, что в случае чего переживет наивного инвестора на день или два. Таким образом, пацаны хорошо заработают и приказ Оргиевича, хоть и с опозданием, выполнят.

Э-э, нет… Как раз это умненькая Катька подозревает, потому-то внаглую и наехала на меня. С моими деньгами можно спрятаться по-настоящему, забиться в пятизвездную нору на берегу теплого океана и присмотреть себе нового зайчугана, желательно с хорошим счетом в банке!

Ну что ж, теперь вроде бы все встало на свои места. И выход один – отсечь ее от бандюков. Нет никакой уверенности в том, что она, выигрывая время, в последний момент не сдаст меня. Один тут недавно, чтобы выкрутиться, родного брата с племянниками под нож подставил. А я для нее всего лишь списанный зайчуган. Главное теперь, чтобы Гоша и Тенгизик согласились. То, что бандюки отложили выполнение приказа, может означать две вещи. Первое – Оргиевич зашатался на кремлевских кручах, и они оборзели. Второе – они просто оборзели без всякой причины. Второе вероятнее. Эти таежные папуасы за большие деньги самого Любимого Помощника электропилой разрежут и в целлофан расфасуют. Надо рискнуть!

Не знаю, что уж там делает народный актер, чтобы после очередного семейного скандала с киданием кипящих чайников выйти на сцену и сыграть Ромео. Я просто лег на диван и представил себя на летнем лугу… Вот шмель, пригибая василек к земле, занимается своим медовым бизнесом. Вот мимо пролетают в брачной сцепке две бабочки-капустницы. Ага, есть контакт!

– Гош, привет, это я – Павел…

– Какой еще Павел-Час-Убавил? (Отлично, звонка не ждали!)

– Ну ты, брат, даешь! Париж, авиасалон, «борде-льера»…

– А-а, Павлентий, привет… Чего надо? Я набрал в легкие воздух и заскулил:

– Гош… Мне звонила Катька – она плачет…

– Еще бы! За такие фокусы… Жить-то хочется!

– Гош, она же по глупости…

– Она и нам то же самое лепила… Ласковая, сучка… Но я бы все равно пришил. Приказ есть приказ. Это Тенгизка, горный человек, рассопливился – давай отпустим попастись… На недельку.

– Гош… Я люблю эту сучку…– сказал я с какой-то натуральной судорогой в горле.

– Ну и дурак!

– Знаю. Но ничего не могу поделать… Люблю!

У меня вдруг навернулись на глаза слезы, а ведь для телефонных переговоров никакой необходимости в них не было. На том конце провода воцарилось молчание. Вообще, человечество столько столетий пело, плясало, водило хороводы вокруг слова «любовь», что даже в самых бараньих бандюковских мозгах есть завиток, в котором застряло уважение к этому отвлеченному существительному.

– Не могу. Приказ есть приказ.

– Понял. Приказ дело святое. Меня тут, кстати, Оргиевич после возвращения видеть хочет, – леденея от собственной смелости, соврал я. – Если будет про Катьку спрашивать, что ему сказать? Ну, чтоб тебя с Тенгизиком не подставить?

На другом конце провода снова образовалось молчание. Ничего, пусть немного мозгами поработает, не все же кулаками и хреном размахивать!

– Чего хочешь? – вдруг спросил Тенгизик, очевидно, слушавший весь разговор по параллельной трубке.

– Отдайте ее мне!

– Э-э, а говорил любишь!

– Тогда продайте!

– Деньги есть?

– Мне долг вернули. Хотел дачу купить…

– Зачем тебе дача? У тебя самолет есть. Ладно, приезжай… С бабками… И три месяца чтобы она из квартиры вообще не выходила. Понял?

– Понял.

Гоша и Тенгизик, пересчитывая зелень, ехидно поглядывали на меня так, словно я покупаю разъезженную колымагу за цену новенького БМВ. А в том, что они Катьку разъездили основательно, я не сомневался. Потом, когда она отсиживалась дома, я таскал ей сумками видеокассеты и однажды для смеха притащил мульт про любвеобильную Белоснежку, развлекающуюся с семью гномами. С Катькой была истерика… О яд воспоминаний! Но не будем о грустном…

12. О ВЕСЕЛОМ