Небо под потолком

И он, как теленок на веревке, последовал за ней. Никакого выреза сзади не было. Поднялись по широкой дубовой лестнице наверх. Здесь на площадку, отделанную деревянными панелями, выходило несколько дверей. Девушка открыла дальнюю. Никита с бокалом в руке осторожно заглянул. Неизвестно, что он ожидал увидеть. Может быть, сразу спальню?

Там была небольшая уютная комната без всякого намека на постель. Удобная мебель, стол с компьютером, у стены стеллаж, забитый книгами. Никита покосился на корешки. Ничего себе подборка! От Хемингуэя до Ницше. Какие-то справочники, энциклопедические словари. Кто же она, черт побери, такая?

— Это мой кабинет. — Алла приглашающе повела рукой. — Устроилась, как хотелось. И никто сюда без моего разрешения войти не может.

Никита проникся важностью момента. Он почти перестал смущаться. Ну происходит что-то не совсем для него обычное. Так мало ли за последнее время необычного случилось? На языке вертелись вопросы, но время для них еще не пришло.

Он подошел к стеллажу. Да, книги действительно были отменными. Философов разных мастей он читать бы не стал, считая это просто засорением мозгов. А вот Ремарка и сейчас бы перечел, вспоминая студенческие годы. Был он немного старомоден в литературных пристрастиях и чаще предпочитал листать знакомые книги, чем открывать для себя новых авторов.

Несколько полок занимали пухлые американо-английские покеты в бумажных обложках. Судя по названиям, это была сплошная фантастика. Алла, несомненно, читала их — книжки были основательно потрепаны, из некоторых торчали закладки. Никита обернулся к девушке.

— Не смотрите так сурово! — попросила она. — Есть такая слабость, люблю фантастику. Я вообще-то всеядная, читаю, что под руку подвернется. Но, поскольку сама фантастику пишу, нужно знать, что еще собратья по перу придумали.

— Пишете? — поразился Никита. — И книги есть?

— Да ну! — махнула рукой Алла. — Так, несколько рассказиков в сборниках. Только недавно за роман взялась.

— Вообще-то девушкам полагается стихи писать, — заметил он. — Что-нибудь романтическое, нежное.

— Было и это, еще в школе, — призналась она. — Сейчас без смеха перечитывать не могу. Жизнь гораздо серьезней и неприятней, чем кажется в детстве.

Никита захотел быть галантным.

— Какие могут быть неприятности у столь очаровательной девушки?

На лице Аллы появилась тень.

— Не перебирайте, рыцарь. Можно подумать, вы ничего не знаете.

— Конечно, не знаю. Я и имя-то ваше услышал впервые несколько дней назад, у кафе.

Девушка недоверчиво посмотрела на него.

— Вы и вправду не знаете, кто я такая? И вот так, запросто вступились за меня?

— Конечно, — сказал Никита искренне. — Просто не люблю, когда слабый пол обижают.

— Действительно не врете. Я бы сразу поняла. А насчет слабого пола — ошибаетесь. С теми двумя дураками пьяными я и сама бы справилась. Но тут вы подоспели.

— А телохранители эти ваши зачем, раз себя защитить можете?

Никите становилось все интереснее. Он потихоньку отпивал коньяк, чувствуя его тепло внутри себя, и глядел на девушку открыто, без стеснения. Она очень ему нравилась.

— Телохранителей ко мне Лавр приставил. Чтобы не чувствовала себя чересчур свободной. Он же все со смыслом делает.

— Какой Лавр? — насторожился Никита, хотя прекрасно понял — какой. И, не дожидаясь ответа, продолжил: — Послушайте, Алла, а что у вас с ним общего?

— Ровным счетом ничего. — Тема разговора была ей неприятна. Но из вежливости на вопрос Никиты она все же ответила: — Он считается как бы моим опекуном. После смерти папы взял всю заботу обо мне на себя. И о папиных деньгах.

— Постойте, постойте, — начало доходить до Никиты. — Алла Дмитриевна… Так вы что, дочь Серетина? Митьки?

Девушка кивнула.

— Так его друзья звали. А Лавр вроде бы самым близким другом был. Вот он и взялся опекунствовать. Сюда поселил, чтобы перед глазами была. Ну что мы все о печальном! Вы лучше о себе расскажите. Я ведь тоже вас совсем не знаю. Давайте знакомиться!

Никита постарался не очень врать. Он довольно скупо говорил о жизни, работе. Вот о семье как-то умолчал. И, разумеется, ничего не сказал о своей воздушной войне.

Алла слушала серьезно, не прерывая, только иногда ободряюще улыбалась, когда он запинался, подыскивая слова. Странное дело, но, рассказывая новой знакомой о себе, он понял, что не такая уж и плохая жизнь у него была. Другое дело — как у многих других. Не лучше, но и не хуже. И еще — скучная. До недавнего времени.

Когда он наконец замолчал, девушка пожала плечами.

— Ничего не понимаю. Как такой спокойный, солидный человек может попадать в переплеты: драться на кладбище, у кафе? Наверняка ведь и еще что-то было, просто не хотите об этом говорить?

— Ваши телохранители тоже не поняли, — усмехнулся Никита. — Я ведь сказал — не люблю, когда слабый пол обижают. А на кладбище вас вообще застрелить собирались. Как тут не вмешаться?

— Ох, правда. Зачем я им была нужна — ума не приложу. Но Лавр сказал, что теперь меня не тронут, разве что случайно. Вам легче будет — спасать больше не придется. Все равно, огромное спасибо.