Небо (рай) и ад. Божественная справедливость с точки зрения спиритуализма

Но пусть человеку представят будущее в условиях логических, действительно достойных величия, правосудия и бесконечной благости Божией, и он покинет материализм и пантеизм, пустоту которых сознает в глубине своей совести и которые он принял только за неимением лучшего. Спиритизм дает больше, и потому с жадностью принимается именно теми, кого мучают неизвестность и тяжелые сомнения и кто не находит того, что ищет, ни в верованиях, ни в обыденной философии. Спиритизм имеет за собой преимущества логики и разума, подтвержденные фактами; вот почему с ним так безуспешно боролись.

14. Человек инстинктивно верит в будущее, но, не находя до сих пор никакого твердого основания для его определения, предоставил своему воображению создавать системы, породившие разногласия в верованиях. Спиритическое учение о будущем не есть фантастическая доктрина, более или менее остроумно задуманная, но результат наблюдений материальных факторов, доступных нашим чувствам; оно соединит, как это уже теперь видно, все разноречивые мнения и постепенно приведет, силою вещей, к единству верования в будущую жизнь, построенную уже не на гипотезах, а на неоспоримых фактах. Объединение понятий о будущей судьбе душ будет первым шагом к сближению различных вероисповеданий, огромным шагом к веротерпимости, а позднее и к полному слиянию религий.

Глава 2. Страх смерти

Причина страха смерти

1. У каждого человека, на какой бы ступени развития он ни стоял, не исключая и дикаря, есть врожденное чувство будущей жизни; его исключительное сознание говорит ему, что смерть не есть последняя стадия существования и что те, кого мы оплакиваем, не потеряны для нас без возврата.

Вера в будущую жизнь созерцательна и гораздо более обща, нежели вера в небытие.

Как же происходит, что между людьми, верующими в бессмертие души, встречается такая привязанность ко всему земному и такая сильная боязнь смерти?

2. Страх смерти есть следствие премудрости Провидения и инстинкта самосохранения, присущего каждому живому существу.

Он необходим для человека, пока тот не осведомлен об условиях будущей жизни, как противовес увлечению, которое без этого сдерживающего средства может заставить его преждевременно покончить с жизнью, небрежно относиться к работе над собой здесь, на земле, и должен служить его личному совершенствованию.

Вот почему у первобытных народов будущая жизнь выражалась сначала лишь неясным созерцанием; позднее, по мере их развития, – простою надеждою, и, наконец, уверенностью, колеблемою тайной привязанностью к телесной жизни.

3. По мере того, как человек лучше и более сознательно понимает будущую жизнь, страх смерти уменьшается.

В то же время, яснее сознавая свою миссию на земле, он ожидает своего конца с большим спокойствием, покорностью и без боязни.

Уверенность в будущей жизни дает иное течение его мыслям, иную цель его работе; до этой уверенности он работает только для настоящей жизни; при этой же уверенности он работает для будущей жизни, но не пренебрегая и настоящим, потому что он знает, что будущая жизнь зависит от более или менее хорошего направления, которого он будет придерживаться в настоящей жизни.

Уверенность встретить своих друзей после смерти, продолжать с ними свои земные отношения, не потерять ни единого плода своей работы, преуспевать бесконечно в знании и совершенствовании дает ему терпение ждать и мужество переносить мимолетные неприятности земной жизни.

Солидарность, которую он видит между живыми и умершими, дает ему понятие о той солидарности, которая должна существовать между живыми. Братство в самом себе имеет причину к существованию, а милосердие – оправдывается целью в настоящем и будущем.

4. Чтобы избавиться от страха смерти, надо суметь посмотреть на нее с истинной точки зрения, т. е. проникнуть мыслью в духовный мир и получить о нем возможно точное представление.

Это умение указывает на определенное развитие воплощенного духа и на известную его (и только ему присущую) способность освобождаться от материи.

У тех же, кто еще недостаточно усовершенствован в этом отношении, материальная жизнь господствует над жизнью духовной.

Человек, привязываясь к внешности, видит жизнь лишь в теле, тогда как настоящая жизнь заключена в душе; когда тело умирает, ему кажется, что все кончено, и он приходит в отчаяние.

Если бы, вместо того, чтобы сосредоточивать свои мысли на внешней одежде, он направил их на одеваемое – на самый источник жизни, на душу, которая есть настоящее существо, переживающее все, он менее бы сожалел о теле, этом источнике стольких бед и горестей. Но для этого, надо иметь силу, которую дух приобретает лишь со зрелостью.