Небо сингулярности

– Да, так на чем я остановилась? Вы себе представить не можете, как быстро надоедает изображать пустую девицу. Все время вести себя так, будто в развитии остановилась на уровне десяти лет… А, да, Большой Э. Он весьма не одобряет действия людей, которые разрабатывают автономное и самовоспроизводящееся оружие, или устройства для нарушения принципа причинности, или вообще целый ряд приспособлений для массового уничтожения. Бактерии? Нельзя. Серая слизь? Нельзя. Все, что как-то напоминает самомодифицирующиеся управляющие программы? Нельзя. Все это – запрещенное оружие категории два. Как только планетная цивилизация начинает с ними играть, тут же Эсхатон приходит посмотреть, что там делается – и она становится когда-то существовавшей планетной цивилизацией.

Мартин кивнул, стараясь сделать вид, что для него это ново. Даже пришлось прикусить язык, чтобы не поправить ее последнюю фразу. Ее увлеченность предметом была заразительна, и трудно было удержаться, чтобы самому не вставить слово, зная, о чем идет речь.

Рашель проглотила ложку супа.

– Этот Большой Э бывает весьма суров. У нас есть точные подтверждения насчет по крайней мере одной атипической вспышки сверхновой где-то за пятьсот световых лет за пределами нашего – земного – светового конуса. Это имеет смысл, если хочешь уничтожить экспоненциально расползающуюся угрозу, и мы представляем, зачем Эсхатону это понадобилось. Но ладно, вы согласны, что не слишком разумно позволить соседскому малышу играть со стратегическими термоядерными бомбами?

– Это да. – Мартин кивнул и тоже проглотил ложку супа. – Что-то вроде этого может серьезно помешать вам получить премию за своевременное завершение работ.

Она прищурилась, потом тоже кивнула.

– Язвите все еще. Как вам удалось ни во что еще не вляпаться?

– Не удалось. – Он положил ложку. – Вот почему я так встревожился при вашем появлении. Я вполне могу обойтись без того, чтобы попасть в тюрьму.

Рашель вздохнула.

– Извините. Не знаю, насколько серьезно там у вас вышло, но… Я-то говорю всерьез. Я просто хочу представить все это в более широкой перспективе. Новая Республика находится всего в двухстах пятидесяти световых годах от Земли. Если Большой Э решит здесь бабахнуть сверхновую, нам придется эвакуировать пятьдесят звездных систем. – Видно было, что ей неуютно даже думать об этом. – Вот о чем идет речь. Вот почему я должна была вас втянуть.

Она опустила глаза и целеустремленно занялась супом. Мартин смотрел на нее, не отрываясь – у него самого аппетит пропал. Рашель этого добилась надежно, напомнив ему, зачем он здесь. О родителях он особо не беспокоился, но на Марсе у него была сестра, которую он очень любил, и слишком много друзей и воспоминаний, чтобы такие разговоры были ему приятны. Куда проще было глядеть, как ест она, любоваться безупречным блеском кожи на руках и в декольте… Мартин моргнул, взял бокал и выпил его залпом. Она подняла глаза, увидела, что он смотрит, широко – даже театрально – улыбнулась и медленно облизала губы. Эффект оказался слишком силен – Мартин отвернулся.

– Послушайте, черт побери! Нам полагается выглядеть так, как будто вы кормите меня ужином, чтобы потом отволочь к себе и затрахать до полусмерти, – тихо сказала она. – Не соблаговолите ли хотя бы изобразить какой-то интерес?

– Простите, – сказал застигнутый врасплох Мартин. – Я не актер. То есть нам полагается именно так выглядеть?

Рашель взяла бокал, он был пуст.

– Налейте мне. Пожалуйста.

И она посмотрела на него странно. Он вздрогнул, выпрямляясь, потом взял бутылку и налил ей.

– Я не хотела лишать вас аппетита. Кроме того, вы тут единственный цивилизованный человек на пару тысяч миль вокруг.

– Я всего лишь инженер по двигателям, – ответил он, напрягая мозги в попытке еще что-нибудь сказать.

«Во что это я влезаю?» – подумал он отчаянно.

Еще два часа назад он сходил с ума от скуки и одиночества, а сейчас умная и красивая женщина – оказавшаяся шпионкой – вытащила его поужинать. Какая-нибудь гадость да должна случиться, не без того.

– Я люблю работать с машинами. Люблю звездолеты. А с… – Он прокашлялся. – С людьми не умею.

– И это ваша проблема?

– Ага. – Он кивнул и посмотрел на нее оценивающе: она глядела сочувственно. – Я все время не так понимаю здешних жителей, а это плохо. Потому я забился к себе в нору и стараюсь не высовываться.

– А теперь, как я чувствую, от торчания в норе крыша поехала?

– После четырех месяцев такой жизни… да, можно и так сказать. – Он глотнул вина. – А вы?

Она глубоко вздохнула.

– Не совсем так, но близко. У меня есть задание. Мне полагается не влезать в неприятности. В частности, в мою работу входит не выделяться на фоне, но от этого действительно можно свихнуться. Как сами понимаете, вот такой наш тет-а-тет в инструкциях не рекомендуется. Безопаснее было бы оставить вам жучка, чтобы передать через него сообщение.

– Значит, вы тоже, – слегка улыбнулся он. – Сдвинулись в одиночном заключении.

– Ага, – усмехнулась она. – Как и вы.