Небо Славян (СИ)

Молодой словенин обошел бревно и приблизился к убитому зверю. Точный удар копья пробил молодому оленю сразу артерию и горло, сраженный зверь упал замертво через минуту.

Всматриваясь в своего младшего брата, Данко не удержался от маленькой усмешки в его адрес.

— А ты, Ратмир, не особо терпелив, как я заметил. — Старший брат с улыбкой и любовью посмотрел на младшего, тот кинул незлой взгляд в его сторону и промолчал.

— Хороший зверь! — проговорил Ратмир.

— Да, Велес послал нам добрую добычу!

Они оба сидели на старом бревне. Ратмир достал флягу с водой и протянул брату. Испив живительной влаги, братья пребывали в молчании. Видать, охота немного уморила обоих, и голод, который не ощущался в азарте охоты, теперь начал напоминать о себе. После утомительной охоты человеку надо пополнить силы какой-нибудь снедью, чтобы к вечеру силы не иссякли.

Туша оленя была хорошая, пудов на семнадцать-восемнадцать. Одному охотнику целиком ее не унести. Но и разделывать не хотелось, нести было не в чем. Срубив длинную и добрую в обхвате жердь, братья пристроили убитого зверя к ней, привязав ноги оленя к верху жерди, а тело при этом свисало вниз.

Словене двинулись к тому месту, где протекал небольшой ручеек, откуда Ратмир выбрался на поляну, где и заметил брата. Шли средним шагом, для двоих крепких русов восемнадцать пудов общего веса не были тяжелыми. Быстро пройдя расстояние от места, где был сражен зверь, до оврага, братья аккуратно спустились вниз и уложили тушу на небольшой каменный бережок. Воды в ручье было достаточно, и за прошедшее время она успела отстояться, стать прозрачно чистой. Умывшись и испив прохладной влаги, Данко собрал немного хворосту и начал высекать огонь. Тем временем Ратмир собрал достаточное количество дров, чтобы получились добрые угли. Тушей занялся старший из братьев. Своим ножом он аккуратно вспорол бедро животного так, чтобы не испортить шкуры. Полностью разделывать зверя не стали, решив донести целиком до дома. Жары еще сильной не было, и с мясом ничего не случилось бы. Разделавшись с мясом, оба брата сели у костра, устремив свой взгляд на пламя. Огонь приятно потрескивал, и вокруг пахло костром.

Пламя манило и захватывало дух охотников. Что-то таинственное было в этом загадочном танце. Пляшущие языки пламени казались огненными лошадьми, подгоняемыми самим отцом и дедом русов, Сварогом. Все таинственнее и таинственнее казалась им эта пляска. Каждый из братьев был погружен в свои тайные мысли, в свою Судьбу, которая по-разному справедлива к человеческому роду. Но все же в этом было что-то живое, дышащее силой. Смотря на пламя, хотелось жить, в душе разгорался огонь, и даже, наверное, сама холодная смерть отступала от этого огненного танца.

Поленья, каждый раз подбрасываемые одним из братьев, прогорели, и уже чувствовался хороший жар, исходящий от углей. Тогда брат Ратмира, взяв два добрых куска мяса, вырезанных из ляжки оленя, осыпал их небольшой щепоткой пряных трав, взятых из дома, и совсем небольшой щепоткой соли и занялся приготовлением кушанья. Любой русич мог легко разобраться с мясом и поджарить его на костре. Но Данко делал это с особым усердием: видать, годы, проведенные в дружине, научили словенина всему, чему только можно, и приготавливать мясо на углях было одним из тех вещей, которые он умел делать безупречно. Переворачивая добрые куски пряного мяса, старший брат смотрел, чтоб ни одна часть куска не подгорела. Он вкладывал всю душу в приготовление. На огне скворчали капельки жира, падающие в раскаленные угли.

Пока русич готовил мясо, время подходило к вечеру. Обратный путь наметили на утро следующего дня. Подвязав убитого оленя повыше от земли, братья сели есть. Добрые куски жареного мяса издавали очень аппетитный запах. Даже тот, кто был бы не особо голоден, не устоял бы перед этими кусками жареной оленины. Братья ели с наслаждением: отрезая ножом небольшие кусочки, они вкушали нежное мясо. Двух кусков, отрезанных Данко, было достаточно для того, чтобы наесться двум крепким русам.

Вечера были еще прохладные, и спать на устланной одними листьями земле было холодно и зябко. Поэтому братья наломали сосновых веток и сделали из них хороший настил. Сосна хорошо сохраняла тепло и, бывало, спасала в жуткие стужи. Аккуратно уложили ее, получилось мягкое ложе, и иголки почти не тревожили тело.

На лес уже накинулась тьма. Деревья скрыли солнечные лучи, и наступила темень. Сытые и немного заморившиеся от погони за зверем братья свалились на сосновый настил, подкошенные усталостью.