Небо цвета крови

Почувствовав тепло дочери, Джин безмолвно опустила голову, не моргая, будто слепая, взглянула на ту, запустила свои тонкие холодные пальцы в прядь детских волос, как-то по-старушечьи погладила. Рука скользила по ним легко, точно по шелку, неторопливо, заботливо, жалеючи.

— Мамуль?.. — не унималась Клер, все крепче и крепче прижимаясь к родной матери, по-своему утешая, но она — холодный камень, — казалось, даже не понимала этого. — Мама… мамочка… мама…

Еще какое-то время помолчав, продолжая смотреть куда-то сквозь дочь, Джин, наконец, заговорила, но тихо, слабо, совсем уж неубедительно:

— Я… я в порядке, доченька… — закрыла глаза, тяжело выдохнула и повторила так, словно и сама не верила в то, что говорит: — В порядке…

— Ты обманываешь, обманываешь! — грозно молвила Клер. — Зачем ты меня обманываешь? Я же вижу, что ты чем-то расстроена!

Истерика дочери привела Джин в чувство, она решила больше ничего не скрывать и созналась:

— Я вся на нервах, Клер, места себе не нахожу… — и бросила обеспокоенный взгляд в окно. За ним шел пепел, неслышно стелился на темный отравленный снег и ветви. Дочка заглянула ей в глаза, тоже посмотрела в окно. Через мгновение продолжила, успокоившись: — Когда наш отец уходит туда… — помедлила, — …меня не покидает тревога, прям душа не на месте…

Договорив — подвинула к себе миску с нарезанными овощами, взяла ложку, стала перемешивать. Клер удивленно смотрела то на красное небо с зависшим на нем огненно-медным диском, то на этот серый пепел, провожая завороженным взглядом, и все никак не могла понять, что же такого страшного может таиться в этой безобидной тишине, вгоняющей мать в панический ужас.

— Но… там ведь так тихо… — промолвила она, следя за тем, как подхваченный ветром пепел принялся кружиться дервишем возле окна, взлохмачивая колючие чернильные кусты, — …зачем бояться тишины, мам?

— Да просто неспокойно как-то становится… — лживо, ограждая Клер от излишних подробностей, к каким та еще пока не готова, ответила Джин и вдруг обратилась с просьбой: — Доченька, а не принесешь маслица? Знаешь где?

Клер с неохотой оторвала глаза от окна.

— Конечно! — потом обняла мать: — Я сейчас приду, только не грусти, ладно?

И удалилась в кладовку.

Пока Клер не было, Джин быстро, дабы случайно не увидела дочка, окрестила себя святым знаменьем, зачерпнула ковшиком чистой воды из ведра, добытой в скважине, что несколько месяцев выкапывал Курт возле дома, залила кастрюлю, насыпала оставшиеся приправы.

Вернулась дочка бесшумно, словно мышка.

— Тут очень мало, мам, нам точно хватит? — отдавая полупустую бутылку масла, с сомнением в голосе спросила она, а сама встала возле мамы, с нетерпением ожидая, когда та польет им нарезанный ей салат. — Больше ведь нет…

Джин на это как-то скромно улыбнулась, взялась заправлять салат, попутно давая наставления Клер:

— Смотри и учись — скоро сама будешь так делать, — оглянулась на дочку: Клер с каким-то необычайным интересом следила за каждым действием матери, точно боялась пропустить что-то важное, — а папка наш как обрадуется, когда придет домой… — маняще протянула и, хваля, прибавила: — Я же скажу ему, что это ты его сегодня накормила!

— Ему понравится мой салатик?..

— Вот увидишь, Клер, обязательно понравится! — убедила мать. — А сейчас пойдем со мной — включим генератор и поставим наш с тобой суп на плиту вариться.

— У-у-у… — Клер взялась за ушки, — опять будет громко!

— Ну, а что же делать, солнышко? — умиляясь дочерью, спросила Джин. — Потерпим немножко.

— Ну, ладно… — сокрушенно вздохнула дочурка, прошла к ведру, любуясь собой в отражении. Вода слегка плескалась, кривила личико.

Сняв фартук, Джин подошла к вешалкам с висящими куртками, собралась. Обувшись в поношенные теплые сапоги — застегнула тугую молнию, подвернула облезлый воротник, поторопила дочку:

— Клер, одевай свою курточку и ботиночки, — и прибавила чуть громче: — И шарфиком не забудь замотаться.

— Не забуду!

Дождавшись, когда дочка оденется, — толкнула дверь и первая вышла из дома.

* * *

В том, что даже такой массивный гардероб не сможет сдержать натиск трех одуревших от предстоящей трапезы волков больше, чем на минуту, я уже не сомневался. Первый же удар потрошителя едва не повалил его на пол, вышибив сноп щепок, а от следующих двух — сорвалась с петель верхняя увесистая дверца и откатилась к ковру. Чтобы немного задержать волков, истово рвущихся ко мне, — привалился всем телом к гардеробу, слыша доносящиеся с той стороны лютые рыки и остервенелое царапанье когтей по дереву, и лихорадочно стал думать, как быть дальше.

«В окно надо… — билась в голове одна и та же мысль, — хватать винтовку — и в окно…»

Р-р-р-р-р…

— Что, суки?.. — надменно бросил я. — Никак достать меня не можете?.. А?.. Ха…

Усмешку тотчас прервал сильнейший толчок, я отлетел от дверей гардероба, как футбольный мячик, больно ударился затылком об диван, закряхтел.