Небо цвета стали

Но, пока добралась до припасов, ее накрыло. Мер имел право немного пошутить, в конце концов, он стоял в первой линии обороны, рискуя жизнью, в то время как она всего лишь доставляла еду и питье в фургоны и к тому же имела наглость приставать к ним с какими-то дурными идеями. С каких это пор девочки говорят воинам, как тем сражаться?

Но, по крайней мере, теперь она знала, что такое осада. Осада – это прятаться за заслоном, обтянутым мокрыми кожами, и стрелять в обороняющихся. Вчерашние атаки конных продолжались до вечера, а ночь, как видно, кочевники посвятили тому, чтобы закрыть лагерь в кольцо укреплений, который должен был совершенно отобрать у верданно свободу передвижения. Отец все время совещается с боутану и прочими командирами, а ее отослал в постель только хорошо за полночь, выглядя к тому же несколько удивленным, что она все еще крутится поблизости. А когда утром она сказала, что хочет помогать девушкам, только кивнул и отмахнулся на анахо’ла «ступай, ступай».

Даже он перестал ее замечать.

Кей’ла глянула в сторону рампы, что шла вниз и завершалась на середине лагеря. Сходил по ней очередной непрерывный поток фургонов и нескончаемый табун лошадей. Колесницы. Очередные Волны, взятые из лагерей, которые еще стояли по ту сторону скальной стены. Под рампой их собралось уже три тысячи, и все знали, что еще чуть-чуть – и разгорится настоящая битва, не тот малорезультативный обстрел вслепую, но бой лицом к лицу. Даже она понимала, что они должны вырваться из-под гор, отправиться на восток, иначе весь поход будет без толку. Они уже потеряли три дня, а каждый шаг солнца по небу отдалял их от достижения цели. Все ждали приближающейся схватки, она чувствовала эту жажду в горячке взглядов, в сдерживаемой резкости движений, искусственной веселости, выказываемой экипажами боевых фургонов.

Еще один залп зашумел в воздухе. Присесть, щит над головою, подождать.

Она успела доставить еду еще двум фургонам и как раз бежала с информацией, что экипажу десятого нужно больше стрел для арбалета, когда дверцы фургона ее братьев распахнулись, и сильная рука втянула ее внутрь.

– Ну что-о-о?! – крикнула она с возмущением и заболтала, удерживаемая в воздухе, ногами.

– Поставь ее, Мер. Глупо выглядит. То есть глупее обычного.

Руки у нее были свободны, поэтому она показала Эсо’бару «вонючий осел».

– Мы решили передать боутану твою идею. Мер и Сел’харр нынче отправятся с ней к командиру. Хаверех передаст ее дальше. Хотим, чтобы ты знала.

Мер аккуратно поставил ее, широко улыбнулся и шутливо толкнул в бок. Уже не так аккуратно. Если бы не панцирь – получила бы синяк.

– Хорошая идея, жабка. А теперь – лети. У всех нас есть обязанности.

* * *

Шли они где-то половину дня. Непросто было оценивать время под небом, которое, похоже, и не намеревалось одеваться в сумерки, но ноги – а особенно стопы – сообщали, что пришло время отдохнуть. Взгорья явственно приблизились, еще час-другой, и путники должны войти между ними. Кеннет оценивал высоту в несколько сотен футов: достаточно, чтобы с самого высокого охватить взглядом кусок окрестностей.

Он поднял руку:

– Стоять! Десятники – ко мне! – Отошел с сержантами в сторону. – Кто-то что-то вспомнил? Какую-то легенду об этом месте?

Те лишь покачали головами.

– Сделаем короткий перерыв, хочу, чтобы люди отдохнули, прежде чем мы выйдем на взгорья. Не знаю, наступает ли здесь ночь, а потому разобьем лагерь на вершине ближайшего и отдохнем какое-то время. Воду – экономить. Пока мы не видели и следа от нее.

– Еды у нас тоже немного, господин лейтенант.

– Если не отыщем быстро воду, еды нам должно хватить, Вархенн. Впрочем, если найдем – тоже хватит. – Кеннет выразительно остановил взгляд на явно измученных лошадях. – Берф, когда разобьем лагерь, вышли по окрестностям несколько патрулей с собаками. Они быстрее найдут воду, чем мы. И не делиться с ними своей водой.

– Но, господин лейтенант…

– Напоенные псы не станут искать воду, ты об этом знаешь. Они должны испытывать жажду.

Берф скривился, но спорить не стал.

– Вархенн, сколько у нас водки?

Не только старый десятник приподнял брови в немом вопросе.

– Осталось несколько фляг, господин лейтенант. Еще с Кехлорена. Не было настолько уж холодно, чтобы разогреваться.

– Хорошо. Собери ее и следи, чтобы никто не почувствовал себя замерзшим. У меня есть кое-какая идея.

Никто не спросил – какая именно, что хорошо говорило о дисциплине.

– Пусть люди не сидят и не думают о глупостях. Им нужно осмотреть оружие и доспехи, проверить запасы, убрать лишние вещи. Здесь теплее, чем в горах, я не хочу, чтобы они начали терять сознание. И перед выходом – всем надеть плащи.

Снова молчаливое согласие. Нужно ли им было попасть невесть куда, чтобы начать вести себя словно нормальный, дисциплинированный отряд?..

– А что потом, господин лейтенант? – тихо спросил Андан.

Все же – нет.

Кеннет повел взглядом по лицам. На всех виднелся один и тот же вопрос – что потом? Он улыбнулся:

– Ты выскочил с вопросом – тебе и снимать сапоги, десятник.

– Э-э-э…

– Без разговоров, снимай.