Небо твоего цвета (СИ)

— Что ты, имеешь против Млады?! — вдруг снова воспылал Беримир, а Абраксас прикусил губу, вспомнив, что «наступил на больную мозоль» правителю. Все знали, что ради союза с Дареной Беримир отказался от своей возлюбленной.

— Я хотел лишь заметить, что ты, правитель, сделал правильный выбор в пользу своего рода и взял себе в жёны Дарену. Ну, посуди сам. Если бы твоя дочь сейчас сбежала и поставила тебя в такое положение, как Есения подставила своих родителей и весь свой род? Что бы могло случиться со всеми нами?

— Вот я и хочу во всём разобраться и спрашиваю тебя, что могло случиться с девушкой? — уже спокойней, спросил он.

— Если бы у меня на все вопросы были бы ответы, — философски заметил Абраксас, — скорее всего девушку испугала новая взрослая жизнь, вот она и дала дёру.

— Этим своим поступком она испортила только что зародившиеся хорошие отношения между нашими семьями, — подытожил Беримир, — однако я намерен написать письмо Честимиру и пусть он займётся поисками девушки в Кучелмине.

Беримир не обратил внимания, как дёрнулся Абраксас, как злобой загорелись его глаза, как плотно сжались губы. Тот так надеялся на своего друга детства, что он поможет ему найти Есению, потому, что сам послал Честимира с секретным заданием в Кучелмин. Беримир совсем не смотрел в этот момент на мага, а нужно было.

— Конечно, конечно, — засуетился Абраксас, — Честимир предан тебе душою и сердцем своим, он найдёт девушку, если она действительно в Кучелмине.

Беримир встал со скамьи, прошёл к двери, повернул голову и долгим взглядом посмотрел на мага, затем вышел из комнаты, а Абраксас со скрываемой злобой проводил его.

— Надо с тобой разобраться, правитель, — сквозь зубы процедил он.

Дарена писала письмо своей дочери Гориславе. За окном лил, не переставая дождь, крупные капли ползли по стеклу, а мысли матери были сейчас рядом с её кровиночкой. Если Светозар был, сын своего отца, то Гориславу Дарена любила сильнее, как девочку, дочку и очень переживала из- за того, что та уехала в Кучелмин.

Нрав Гориславы был смесью характеров отца и матери. Такая гремучая смесь всегда находила выход в виде непослушания и крутого нрава, но Дарена, как мать не замечала этого и всё боготворила своё дитя. Вот и сейчас она, держа в руке перо, кончик которого был в чернилах, писала о том, что больше всего её беспокоило:

«Милое дитя, моё, Горислава, я пишу тебе вот уже второе письмо. На первое ты мне не ответила. Заклинаю тебя всеми богами, ответь хотя бы на него. Отец зол, потому, что Светозар уехал в Хотшин к этим Даймонам в поисках свое жены, а Есению не смогли найти. Да, ты, наверное, уже это знаешь. Слухи распространились по всем городам и в Кучелмине тоже, поди гуляют. Не знаю, где может носить эту девчонку! Может быть её волки разодрали, а нам покоя нет. Кто теперь нам скажет?

Не могу понять, что ты сама в Кучелмине забыла? Свадьба давно прошла, можешь возвращаться, отец ругать тебя не будет. В свете последних событий у него только и дел, что поиск сбежавшей Есении.

Я скучаю по тебе, дитя, моё. Вернись и услади сердце моё своим присутствием. Что касается твоего замужества, то это откладывается на неопределённое время, так, что будь спокойна в этом отношении».

Дарена прочла письмо и затем добавила: «Любящая тебя мать».

Она заклеила письмо, налив сургуч и приложив к нему свою печать. Вздохнула, поправила свои русые волосы, которые растрепались и мешали ей писать письмо, с грустью посмотрела на погоду за окном. Так хотелось сейчас самой вскочить в седло и пустить галопом своего коня, но вместо этого позвала слугу.

— Что прикажет моя правительница? — с поклоном спросил молодой парень лет двадцати, слуга её мужа Беримира.

— Тебе письмо своё я вручаю. Поедешь в Кучелмин. Бери лучшего коня, я разрешаю, и доставь письмо Гориславе. Я не знаю, где она остановилась, но, скорее всего, у Мурали. Его дом тебе каждый житель покажет, не заблудишься, — она подала ему письмо со своею личной печатью, — и ещё, на вот, возьми, — Дарена протянула ему холщовый мешочек, — тут деньги на дорогу, — постарайся, чтобы моя дочь написала мне ответ. Скажи, что я его жду немедля.

— Слушаюсь, правительница, — поклонился слуга.

Уже минут через пять Дарена видела, стоя на крыльце, как слуга верхом поскакал по дороге, ведущей в Кучелмин. Из- под копыт его коня во все стороны разлетались комки грязи.

Как только Дарена вернулась к себе в комнату, с их двора ускакал ещё один гонец с письмом за пазухой в город Кучелмин.

VIII

— Вот ваши деньги за дело, которое вы двое провернули, — Анака протягивала двум угрюмым Даймонам мешочек с золотыми монетами, — в дальнейшем вы можете мне понадобиться снова. Так что не теряйте со мною связь, если хотите и дальше мне служить, — она надменно их оглядела с головы до ног.

Двое мужчин с тёмно- золотистым цветом кожи, загоревшим под летним солнцем, выглядели как странники- воины. Их шрамы на руках, шее и лбу, говорили о том, что они лихие, любящие драку и всё, что с ней связанно.