Небо в алмазах

Я не стал вдаваться в детали винной политики Карабаса, которая основывалась на положении «Люди все равно ни черта не смыслят в винах, так какого лешего мы будем тратиться на „Божоле“, если можно использовать пустые бутылки из-под „Божоле“?» Цены, впрочем, Карабас устанавливал на уровне оригинала, и цена, видимо, так ударяла в голову посетителям, что на вкус они уже не обращали особого внимания. На моей памяти ни один человек не пожаловался, что этикетка на бутылке и содержимое бутылки противоречат друг другу. Лисицын тоже не стал жаловаться, тем более что саму бутылку он и не видел.

— Вы обещали вернуться сюда с ОМОНом, — напомнил я подполковнику. — Что-то я их не вижу. Или они в засаде?

— ОМОН будет в свое время, — усмехнулся Лисицын. — Если твой шеф так и будет валять дурака.

— Он и в самом деле ничего не знает про того пропавшего финансиста, — попытался я отмазать Карабаса. — Я его спрашивал.

— И ты уверен, что он тебе не наврал? — усмехнулся Лисицын. — Саня, Саня, разве можно доверять в таких вещах... Что, если бы твой шеф был причастен к исчезновению Америдиса, он бы перед тобой стал изливать душу? Нет, не стал бы. Да и черт с ним, с Америдисом! — решительно махнул рукой Лисицын. — Пусть другие им занимаются... Я-то сегодня здесь не поэтому.

— Решили просто отдохнуть? — спростодушничал я.

— Просто отдыхал я последний раз в девяносто первом году, в июле месяце, — сказал со вздохом Лисицын. Взгляд его при этом упирался в расписанную стену бара: там высилась пальма, а чуть поодаль ехала на водных лыжах широко улыбающаяся красотка в бикини. — Я тут не на отдыхе, — повторил Лисицын и отвел глаза от ярких беззаботных цветов бикини. — У меня тут встреча. .

— Понятно, — сказал я, ожидая каких-то пояснений от подполковника, но тот промолчал, исподлобья поглядывая на меня и мелкими глотками отпивая из бокала.

— Мешаю? — догадался я. — Ухожу, ухожу...

— Стой, — он резким движением ухватил меня за руку и заставил сесть. — Успеешь уйти. Встреча назначена на половину двенадцатого, так что двадцать минут у нас с тобой еще есть.

Я подумал, что сейчас Лисицын заведет свое обычное: «И не надоело тебе еще сидеть в этом дерьме, и не стыдно ли тебе, и что бы сказал по этому поводу твой отец, и не заняться бы тебе чем-нибудь поприличнее...»

Но я ошибся.

— Я говорил тебе, что просматривал недавно последнее дело, которым занимался твой отец? — спросил Лисицын, поглядывая по сторонам.

— Да, — кивнул я. — Было такое.

— Знаешь, что это за дело?

— Нет, — сказал я. Еще мне хотелось добавить: «Лучше бы ты не в старых делах рылся, а поискал бы Мухина! А то неделю ему подавай! Нет у меня недели!!!» На самом деле у меня не было не только недели, у меня не было плана действий. А раз у меня не было плана действий, то я никуда не торопился, сидел и слушал лисицынские байки.

— Двойное убийство, — сказал Лисицын. — Убили супружескую пару. Убили в новогоднюю ночь. И ограбили.

— Угу, — кивнул я, подтверждая свой интерес. Хотя никакого особого интереса у меня не было. Все, что там случилось в одна тысяча девятьсот... Это такое старье. Это уже никому не нужно, это уже никому не интересно, кроме Лисицына, тоскующего по молодости.

— Убийц нашли, — неторопливо продолжал Лисицын. — Потому что улик было много, даже слишком много. Это были непрофессиональные убийцы... И в принципе следствие можно было быстренько свернуть и отправить дело в суд. Но твой отец так не думал, он вернул дело на доследование...

— Вы мне об этом рассказывали, — напомнил я.

— Я тогда был еще зеленый пацан, — Лисицын словно пропустил мои слова мимо ушей. — Я даже не был в курсе всех обстоятельств дела. Меня гоняли по мелочам, вот по одной такой мелочи я и попался твоему отцу на зуб... Была там одна антикварная штучка, которая пропала из дома убитых. А у убийц ее не нашли. Подсвечник бронзовый. Девятнадцатого века.

— Ценная вещь, — сказал я.

— Ценная тем, что, скорее всего, этим подсвечником проломили череп одной из жертв, — сказал Лисицын. — Следователь говорил, что череп могли проломить и каким-то другим предметом, но твой отец потребовал дополнительной экспертизы. И в тканях вокруг раны нашли частицы бронзы. Получилось, что следствие не нашло орудие преступления. Всех взгрели, меня в том числе. Но подсвечника мы так и не нашли...

Лисицын вздохнул и посмотрел на часы.

— А отец твой ушел тогда в отпуск, — подполковник заговорил быстрее, словно боялся, что не успеет мне рассказать свою историю. — И должен был снова решить вопрос об этом деле, когда вернется. Но он не вернулся, потому что его машина сорвалась в пропасть...

Я выдержал печальную паузу, которую требовали приличия, и спросил:

— Так, а что с этим делом?

— Передали в суд, — сказал Лисицын. — Про подсвечник особенно никто не вспоминал, потому что улик хватало и без того. Убийц осудили. Дело закрыли.