Небо в алмазах (СИ)

Космосу паршиво с самого грёбанного утра. Никакое оно недоброе, не ищите цензурного выражения! Облил себя кофейком, изгваздал весь махровый халат, любимую отцовскую чашку из Болгарской Народной разбил. Будет ему веселье, когда вернётся со своей Пиявой из отпуска. Ладно, купит предку хоть десять таких чашек, найдет на рынке приличный вариант у тех же торгашей. Не радовала даже возможность безнаказанно дымить в любой точке огромной квартиры. Не так Космос Юрьевич желал использовать эту окрыляющую возможность, не так! Сознание рисовало совсем другие картины, но Лиза ещё вчера оттолкнула его, топнув по асфальту ногой, как дитё малое, и ручкой не помахала.

Космос позабыл, когда в последний раз встречал от своей девушки такое сопротивление. На душе какой-то груз… Товарняк прошёлся, с галькой, хорошо, что не с цементом. А то собирали бы Фил с Пчёлой по всем концам света остатки от Космоса Юрьевича. Почему виноват именно он? Кто опять молчит в тряпочку, кто так самонадеян? И кого он так… любит, что если не поговорит, то в себя точно не придёт? Лиза… Влип же в неё, да и не помнил, когда это его так огрело…

Пчёла сидит под боком, и разве что не подпевает Сандре в радарах. И с этим героем, скажите, он удирал ещё час назад от ментовской облавы в торговых точках? А перед побегом и сцепился с отморозками, неизвестно откуда приперевшимися, и которым их место под солнцем пришлось популярно объяснять врукопашную. Чуть не пропустил удар в нос, но кулак все же потрепал о лобешник амбала, языка русского не понимающего. Известна земля московская своими богатырями. Пчёла — везучий гад, умеет изворачиваться, когда надо. Холмогоров почти задумался о том, что не подфартило ему, сыну профессора, с комплекцией и реакцией.

Пчёлкин и нос кому-то подбил от всей медовой души, и ментовские морды заметил первым. Не то, чтобы такие рабочие будни бодрили, но от милиции пришлось ретироваться в темпе полета валькирий, и сразу гнать ласточку в сторону института, от греха подальше. Пары у Лизы закончились час назад. Кос выкуривал одну за другой, но драгоценная половина будто бы снова его избегала. Здравствуй, блин, повторение июньского обоюдного молчания, но уже при братце Пчёле в роли феи-крестной. Лиза усвистала со скоростью космической ракеты, либо затащила себя в библиотеку. Сиди в тачке битый час! Выжидай, охотник, дичь.

— Ты лыжи свои когда-нибудь скинешь вниз или нет, а, Пчёл? — то, что друг в очередной раз отодвинул кресло назад, и закинул свои ноги на бардачок, Коса не устраивало. — Задолбала твоя поза, мыслитель! Тачку мне потом будешь блистить. Зубами, блять…

— А у тебя тут удобно, как ни крути, — Витя похлопал Космоса по плечу, видя, что парень заметно напряжен. — Думай о Лизке, карандаш! — но ноги все же перекинул вниз, на резиновый коврик. — Все равно тебе с ней разбираться! Я так, рядом пристроюсь, в порядке очереди. Я же кровный, куда ей деваться?

— Все трепишься, дятел охреневший, — к расстройству Холмогорова закончилась последняя пачка сигарет. — Твою мать, сиги кончились, с Лизой в контрах, что за жизнь? Пчёлкин, решай задачу! У тебя с цифрами все в порядке было!

— Встань и иди! Иди в ларек, я это имею в виду, за куревом, — Пчёла вытащил из кармана пачку «Самца». — Пользуйся на здоровье, дядя Пчёла сегодня добрый…

— Пропущу, блин, явление Христа народу, — Кос резко крутанул головой — Вите даже показалось, что этот метеорит таки отвалиться, ибо раздался характерный хруст. — Пиздец тогда, развод и девичья фамилия! — длинные пальцы Холмогорова выбивали на руле какой-то незатейливый мотив, негромко постукивая и немного дрожа. — Блять… ещё и шею теперь ломит. Зараза!

— Не пыхти, тебе это не идёт, — можно позавидовать этому спокойствию. Обкурился, что ли, своих верблюжьих сигарет. — Один фиг — простит, и ты туда же! Попугаи!

Чуть вдали показалась невысокая женская фигурка в бежевом пальто, застегнутом на все пуговицы. Увы, она была одна, а ведь Космосу нужна была другая, своя, в черном драповом пальто, подпоясанном на талии, и, как обычно, с вьющимися на ветру светлыми волосами. Но ее там не было — чертовщина!

— О, брат, ты глянь, это твоя мадама? — а зрение Холмогорова не подводило. — Да, Софико! — Кос посигналил, надеясь, что через этот источник информации он хоть что-то узнает. Не он, а… впрочем, кажется, Пчёла еще не въехал. — Врубись уже, тормоз!

— Да, бля, ты заебал. Какая именно моя? — Витя всмотрелся вдаль. — А, Софка! Косматый, загнул с выводами! — и всё же где-то приятно потеплело, рождая странное чувство — смесь любопытства и игры, симпатии, и, чёрт ногу, дёрнет, что там перевешивает?

— Иди, говори с ней, черт с ними, с твоими выводами! Бабы, они что? Все друг о друге знают! Языками чешут! Иначе — почему я сегодня икал?

— Чего это, ёпт твою, сразу я? Хватит тут сводить, бабка-сваха!

— Ща уйдет! Чё ты телишься? — Холмогоров открыл перед Пчёлой дверку легковушки, почти вываливая лучшего друга на улицу, да ещё и в лужу, которая расположилась прямо сбоку от парня. — Иди, узнавай, почему одна, и куда мою унесло!