Небо в огне

Аэродром погружался во мрак. Темные контуры капонира, чернея, сливались с небом, с заснувшими соснами, с невидимыми, но пахнувшими сыростью облаками. Все застыло кругом, замолкло. Люди говорили шепотом: ждали сигнала. Две зеленые ракеты. И тогда полетят все. А если красная…

На лоб Королькову упала капля. Он стряхнул ее, взглянул на часы - пора! И тут же, шипя и мерцая, взлетели в небо ракеты - две зеленые и одна красная. Все! Вылетают только старики…

Корольков, поднимаясь, выругался. Во всех концах аэродрома уже слышалось:

- От винто-ов!

- Есть от винтов!

Аэродром ожил грохотом моторов, оранжевыми вспышками выхлопов. Тут и там замигали на крыльях и хвостах самолетов зеленые, желтые, красные огоньки. Заревели двигатели. От великого шума сотрясалось в груди, и сами собой раздувались ноздри. Сила! И он, Корольков, не принимает в этом участия! До чего же досадно, хоть плачь…

Кто- то, взяв рукой за плечо, оказал в самое ухо:

- Ну что, Витюнчик, поехали домой?

Корольков обернулся разъяренно и в зареве выхлопа соседнего самолета увидел высокую фигуру с крючковатым профилем. Астахов?!

Схватил за плечи, спросил возбужденно:

- А ты? Ты что, не летишь?!

- Нет, не лечу. Нездоровится что-то.

Самолет зашумел моторами, порулил. Снизу из глушителей с громкими хлопками полетели лоскутки оранжевого пламени. Зеленая лампочка на правом крыле, качаясь, двинулась в темноту.

Корольков толкнул Астахова:

- Иди, я сейчас, - и крикнул бешено: - Серов?!

- Ну, тут я. Чего кричишь? - голос у штурмана деланно спокойный. Нащупал руку, сжал заговорщицки.- Понял, товарищ командир, идти на «тридцатку»!

И ничуть он не понял, этот Серов! Совсем не то хотел сказать Корольков. Совсем не то. Просто досадно было, что он еще «молодой», и что его зовут «Витюнчиком», и что… Конечно, Корольков тоже думал об этом: воспользоваться случаем, взять самолет Астахова и слетать! И доказать! Да, да, доказать! И потом, ведь это же не для себя! Для общего дела!

- Да, да, конечно, идти…

Эти слова вырвались сами собой. Серов сказал с ноткой почтения в голосе:

- Молодец, командир, правильно! А за последствия не бойся - победителей не судят. Кирилюк, Петросян, за мной!

Петросян, склонившись, шепнул Кирилюку:

- Наконец-то решился. Я нарочно ему рассказал про Астахова. Побежали!

Самолеты рулили на старт. В темноте видны были только медленно плывущие, славно в хороводе, бортовые огоньки. Изредка тут и там нетерпеливо пофыркивали моторы, и тогда огоньки, подпрыгивая и обгоняя других, устремлялись вперед, туда, где призывно мигал зеленый фонарик руководителя полетами.

Летчики торопились скорее взлететь. Знали, на малых оборотах забрызгиваются маслом свечи, и тогда на взлете моторы теряют мощность. Чем скорее взлетишь, тем лучше. Скорей! Скорей!

Корольков и его экипаж бежали изо всех сил. Было очень неудобно бежать в унтах и меховых комбинезонах. Под ноги то и дело попадалось разбросанное и еще не убранное авиационное имущество: баллоны сжатого воздуха, тормозные колодки, чехлы.

Споткнувшись один раз о привязь якорной стоянки, Корольков упал, покатился по земле. Поднимаясь, увидел: идут трое, курят. Догадался - экипаж. Прислонился к капониру, пропустил. Совсем рядом прошли, не заметили. Один сказал громко, ломающимся баском:

- Тьфу ты, память чертова! Совсем забыл. Надо бы технику напомнить - исправить замок на башне. Не держит. Я его проволокой закрутил.

- Это ты зря, - возразил другой. - А если прыгать или на брюхо садиться! Как из самолета выберешься?

Прошли, шурша унтами по траве. И тут, словно из-под земли, снова три тени. Бегут, дышат запаленно.

Корольков окликнул:

- Серов?!

- Да, товарищ командир!

- Не отставайте!

И снова побежал. Дорогу преградило поваленное дерево. Обогнул его и сразу увидел едва различимый на фоне леса силуэт бомбардировщика. Ткнувшись с ходу в чью-то пахнущую маслом прорезиненную куртку, догадался: «Техник!» Тяжело дыша, спросил:

- «Тридцатка»?

Техник, высокий, сутулый, удивленно обернулся:

- Так точно - «тридцатка», а что?

- Командир приказал… Быстро! Я полечу… Готовьте самолет!

Слова прозвучали естественно. Техник сам слышал: комэска, выруливая, крикнул инженеру: «Тридцатку» держать наготове! Командир полка пришлет запасной экипаж!…» Значит, это и есть запасной экипаж.

Воздух дрожал от рокота моторов. Самолеты, разбегаясь, один за другим тяжело поднимались в воздух. Их огоньки, померцав в темноте, скрывались за соснами.

Вот взлетает опытный летчик-ас: оторвал самолет и, набирая скорость, долго держал его над землей, а потом- вверх сильно и уверенно!

Корольков проводил его завистливым взглядом, и когда увидел подбежавший экипаж, поторопил командой:

- По местам!

Техник, наклонившись, прокричал Королькову в самое ухо привычный доклад:

- Товарищ командир! Моторы опробованы, самолет к полету готов! Горючего в баках две тысячи литров, бомбовая загрузка тысяча пятьсот!

- Хорошо, - оказал Корольков «покосился на две черные туши, висевшие под брюхом самолета.

«Тысяча пятьсот! Вообще-то многовато для первого раза…»