Небо в огне (СИ)

- Ты гляди! – восторженно охнул Кинти, снова ткнув Алсека под рёбра. – Зелёные ленты и золотые бляшки!

Изыскатель молча вернул ему тычок.

На площади стало тихо – только слышно было, как шуршат одеяния жрецов, спускающихся с пирамиды. Алсек пытался расслышать, о чём говорят наверху, но не мог уловить ни слова. Наконец Гвайясамин, вернув наместнику свёрток, подошёл к лестнице.

- Я говорю это вам, а Даакех Гвайкачи скажет воинам Эхекатлана: завтра, с рассвета и до заката, вы будете сражаться во славу богов, и на закате вернётесь к храму с вестью о победе. С этого же рассвета и до первого дня Иттау помните о почтении к Великому Змею Небесных Вод.

- Всего один день?! – прошептал Кинти на ухо Алсеку, но руки удержал при себе. – Око Згена… это как-то непочтительно.

- Хвала Великому Змею! – повторил Алсек за более громкоголосыми жрецами. Летучая мышь сорвалась с крыши, унося на север наместника. Верховный жрец спустился вниз – разве что на самую малость быстрее, чем обычно. Он высматривал кого-то среди служителей – и Алсек вздрогнул, встретившись с ним взглядом.

- Иди за мной.

Алсек видел, что губы жреца не шевельнулись, но голос его отчётливо прозвучал в голове изыскателя. Тот поёжился.

«Что-то случилось, не иначе,» - думал изыскатель, догоняя Гвайясамина в холодных затемнённых залах. «Я вроде ничего не делал, а Кегар жрецу жаловаться не стал бы. Или Интигваман что-то сообщил?..»

Каменная плита лязгнула о пол, опускаясь за его спиной. Верховный жрец остановился.

- Даакех считает, что тебе положено это знать. Я не стал с ним спорить, - ровным голосом проговорил он. – Вчера после полудня Джаскар взял священную столицу. Сегодня на рассвете он надел венец Сапа Кеснека. У Даакеха есть послание от него – требование подчиниться и перейти под руку Джаскара. Будет тебе прок от этого знания?

Алсек ущипнул себя, но ничего не изменилось. Он прикусил язык, чтобы не сказать лишнего, - поминать тёмных богов при верховном жреце было попросту опасно, а других слов изыскатель не находил.

- Теперь Манигонеа тоже у Джаскара? И это правда? – растерянно спросил он.

- Интигваман подтвердит, - без тени усмешки отозвался тот. – О венце пишет сам Джаскар… но в этом ничего удивительного нет. После захвата Манигонеа это первое, что он мог сделать.

Алсек снова ущипнул себя.

- Но как же Асконкавак Ханан Кеснек? Он же… он могущественный маг и властитель священной столицы, неужели Джаскар сумел его… - он не договорил.

- Тут не спрашивай, - покачал головой Гвайясамин. – Его не видели ни живым, ни мёртвым. Его казнью Джаскар не преминул бы похвалиться.

Изыскатель изумлённо мигнул. Верховный жрец, несмотря на явные свидетельства, продолжал называть великого властителя Джаскаром – и почтения не было в его голосе. И Алсека он не одёрнул – ни в первый раз, ни во второй.

- Значит, теперь у нас снова есть великий властитель? Отчего почтеннейший Даакех не объявил об этом с храма, не разослал гонцов по городу? Он скоро отправится в Манигонеа и присягнёт Сапа Кеснеку, зачем же скрывать такие новости? – спросил Алсек и приготовился стрелой вылететь из храма. По лицу Гвайясамина скользнула тень, но луч, даже невидимый, изыскателя не настиг.

- Не торопись, Сонкойок, - верховный жрец предостерегающе поднял руку. – Есть подозрения и у меня, и у наместника. А вот властителя у страны всё ещё нет. Если бы боги признали нового Сапа Кеснека, я узнал бы об этом не из его послания. Джаскар всё ещё самозванец – и вдобавок осквернитель священной столицы и священного имени Сапа Кеснека.

Алсеку захотелось ещё раз себя ущипнуть, но он удержался.

- Но как же это могло случиться? Если он принял венец в столице… если боги его не покарали… - младший жрец растерянно пожал плечами.

- Ну да, - Гвайясамин едва заметно скривил губы. – Принял и не был испепелён на месте. Возможно, кто-то из жрецов Манигонеа проводил ритуал в обмен на свою жизнь… там не все тверды в вере. Но это не так делается, Алсек. И так это не работает. Что будет дальше делать наместник, я не знаю, и это не моё дело. Но я присягу не приму. И я надеюсь, что боги всё же передумают, и Джаскар…

Он замолчал, резко мотнул головой и дотронулся до стены. Каменная плита за спиной Алсека с тяжким скрежетом поползла вверх.

- Ступай, Сонкойок. Прояви доблесть в священном сражении. Когда камень был опущен, я не говорил ничего, ты же ничего не слышал.

- Да будут дожди обильными! – склонил голову Алсек и попятился к выходу.

У опустевших коробов его ждал Куйюкуси, чуть поодаль топтался Кинти, вполголоса объяснял что-то своей сестре и ещё двум ученикам, пока не доросшим даже до младших жрецов. Увидев Алсека, все повернулись к нему и впились в него взглядами, Куйюкуси шагнул вперёд.

- Что сказал почтеннейший Гвайясамин? – встревоженно спросил он. – Тебе не запретили сражаться?

- Хвала богам, нет, - покачал головой изыскатель. – Хотя почтеннейший очень сомневался в моей благонадёжности. Но Кутиска важнее всей этой ерунды про могильники и странных гостей. Где завтра встречаемся?