Небо в рублях

Рыбкина молчала, хотя у нее возникали к повзрослевшему мальчику и иные вопросы: если ты так хорошо зарабатываешь, отчего не купишь маме что-нибудь из одежды? Почему не принес ей хоть коробочку конфет? Или игрушку сестре?

Вскоре Кита забрали в армию. Милада выплакала все глаза, совершенно постарела, похудела и бросилась искать себе работу. Сыну ведь требовалось отправлять посылки, а экономный Леня сурово заявил:

– Никите ничего не надо, он находится на гособеспечении, в армии кормят, поят и одевают.

Именно в то время Лены не оказалось рядом с Ми – Рыбкина вышла замуж за сотрудника Министерства иностранных дел и укатила с ним в далекую страну Кению. Лена отсутствовала долго, с Ми она переписывалась и знала только основное: Настя пошла в садик, Никита служит, сама Милада пашет на трех работах, ей очень нужны деньги.

Семейная жизнь у Лены не сложилась, и она в конце концов вернулась в Москву, оформлять развод. Не успев войти в квартиру, Рыбкина бросилась звонить Миладе. Трубку сняла Ника.

– Позовите Ми, – попросила Лена.

– Ее нет, – недовольно ответила свекровь, – бросила меня тут, голодную.

– Милада на работе?

– Нет, в больнице, – еще более сердито сообщила Ника.

– Господи, что с ней? – испугалась Лена.

– Ерунда, чистая симуляция, – фыркнула Ника. – Стоило Лёне уехать, как она решила отдохнуть и отправилась в клинику.

– А где Леонид? – попыталась разобраться в ситуации Рыбкина.

– Моего сына, гениального ученого, пригласили в Америку, – отчеканила Ника, – там он ведет курс в университете.

– Муж не взял с собой жену?

– Кому она там нужна! Она тут совсем с ума сошла! Притащила к нам чужую бабку жить, свою бывшую свекровь! Позор! – завизжала Ника.

– А Настя где?

– Ее Катя Сонина забрала, – занудила Ника. – Я больна, не могу следить за капризным, вконец избалованным ребенком.

Вот тут Лена перепугалась окончательно. Она знала, что Катя Сонина вроде бы дружила с Ми, но появлялась редко, в основном тогда, когда желала использовать Миладу. Допустим, подсунуть той на лето своего мальчика, Степу. Еще Сонина могла попросить:

– Миладка, помоги квартиру после ремонта отмыть.

Наивная Смолякова, считавшая, что дружба – понятие круглосуточное, моментально бросалась грудью на амбразуру, а Лена страшно злилась. Она-то понимала, что Катерина ни в грош не ставит Миладу, специально свела с ней дружбу, в надежде, что отец Ми станет помогать знакомой дочери. На первых курсах института Сонина проводила у Смоляковой и день и ночь, считалась в ее доме своим человеком, но после кончины Олега Сергеевича перестала там появляться, заглядывала лишь по мере своей необходимости.

Одним словом, если Милада отправила Настю к Кате, а Сонина взяла девочку, значит, дела совсем плохи.

Бросив неразобранные чемоданы, Лена кинулась в клинику, отыскала нужную палату, распахнула дверь и замерла на пороге.

Тяжелый запах муниципальной больницы ударил в нос. На улице стояла дикая жара, и в небольшой комнатке, набитой кроватями, было совершенно нечем дышать. Кондиционера тут, конечно же, не имелось, зато наличествовал туалет с дверью нараспашку. Рыбкина невольно пожалела бестелесную старушку, чья койка находилась в непосредственной к ней близости. Похоже, бабусе очень плохо, мало того, что лежит, вся утыканная иголками капельниц, так еще и носом к сан­узлу.

– Вам кого? – спросила женщина, сидевшая у окна.

– Наверное, в справочной ошиблись, – вежливо ответила Рыбкина, – ищу свою подругу, Миладу Смолякову.

– Ленуся, – прошептала та самая бестелесная старушка, – ты меня не узнала?

Лена бросилась к постели.

– Ми, что с тобой?

– Никто не понимает, – прошептала Смолякова. – Вроде здорова, а ходить не могу, ноги парализовало. Конец мне, похоже, пришел.

– Ты поправишься! Ты обязана! У тебя дети! – заорала Лена. А потом засуетилась, кинулась к главврачу.

Уже к вечеру Ми перевели в отдельную палату и приставили к ней хорошего доктора. Настю Лена забрала к себе. Катя Сонина с радостью отдала девочку, не преминув заметить:

– Мне Миладка двести баксов за присмотр обещала.

Рыбкина расплатилась по счету, решив более не иметь с Катькой никаких дел.

В конце концов, после полного обследования Ми выяснилось, что ее паралич носит истерический характер.

– Ей надо почувствовать вкус к жизни, – объяснил доктор Лене, – тогда встанет. Есть у нее хобби? Интересы? Что она любит?

Рыбкина призадумалась и притащила Ми пачку бумаги, большую книгу и ручку.

– Вот, – велела она подруге, – пиши роман. Положи листок на книгу, она будет вместо стола.

– Роман? Какой роман? – растерялась Милада. – Я не умею! Меня не учили на писательницу, я всего лишь журналистка.

– Пушкин, Лермонтов, Толстой и Достоевский тоже Литературный институт не заканчивали и на писателя не учились. Ничего хитрого нет, начинай, придумай историю. У тебя талант, я знаю, – упорствовала Лена.

– Думаешь? – недоверчиво спросила Ми.

– Конечно, – уверенно заявила Лена, готовая на все, лишь бы отвлечь подругу от мыслей о дышащей в затылок смерти. – Ты всегда говорила: хочу написать роман, да времени нет.

– Я произносила подобное?

– Очень часто.

– Да?!