Небо в рублях

– Вы-то человек городской, а я до четырнадцати лет жил в деревне, у бабки, хлебнул сельского хозяйства. Корова, конечно, хорошо, тут не поспоришь, все свое, свеженькое, вкусное, но коли с другой стороны посмотреть – беда! В пять утра встань, подои ее, сарай почисти, в стадо выгони, днем с подойником на выпас несись, вечером опять буренку обхаживай. И потом, зачем вам столько молока? Аркадий Константинович с Машенькой его не пьют, Ольга тоже не прикоснется. Куды его девать? Разве что на дороге торговать! Но и это трудно, сидишь дураком, мимо машины вжик, вжик. Не, не покупайте буренку, одну заботу получите.

Я отмахнулась:

– Помолчи, Ваня. Так вот, Ира, на игрушку обижаться не следует, Иван сим подношением дал понять: он мечтает жениться на тебе.

– Как-то неприятно получить это, – ткнула Ирка пальцем в бело-черное изделие из плюша. – Вроде намекнули: ты уродина, жирная, словно коровища.

– Никогда! – затрясла я головой, отчаянно пытаясь выгородить глупого садовника. – Ваня тонкий человек, нежный! Корова – это прекрасно. Вот если бы он преподнес тебе собаку, тут следовало огорчиться.

– Почему? – насторожилась Ирка. – Чем милый песик хуже жвачного чудища?

Я тяжело вздохнула, всегда страдаю из-за своего желания помочь людям. Ну сколько раз Аркадий твердил:

– Мать, не лезь с дурацкими предложениями, не кидайся таскать людям каштаны из огня, сами разберутся.

Ан нет, вечно в Дашутке поднимает голову бывший педагог, заставляющий кричать во все горло: «Постойте, делаете не так! Сейчас помогу».

Вспомнить хотя бы ситуацию с Зайкой, ведь я сразу предложила ей воспользоваться системой «Юнистрим», а она отказалась. И что вышло, а? Правда, в конце концов Ольга поняла, кто прав!

Ну подарил глупый Ваня обидчивой Ирке кружку с надписью «Козел» и набитую синтепоном корову с прошлогодней шоколадкой! И что? Я-то тут при чем? С какой стати занялась улаживанием чужих взаимоотношений? Милые бранятся – только тешатся. Но я, как обычно, не удержалась и вот теперь, вместо того чтобы мирно плюхнуться в кровать в обнимку с детективом и с шоколадкой, вынуждена плести очередную невероятную историю, на этот раз про собаку.

– Видишь ли, Ира, – с самым серьезным видом заявила я, – если корова для древнего русского человека являлась символом семейной жизни, стабильности и порядка, то собака наоборот. Как ни прискорбно мне, любительнице четвероногих, осознавать сей факт, но псы считались… э… вестниками развода, разрыва отношений.

– Скажите пожалуйста! – восхитилась Ирка. – Как вы много знаете, прямо как Аркадий Константинович.

Я приободрилась. Сравнение с Кешей – это в устах Иры как вручение ордена. Домработница обожает нашего адвоката, с особым тщанием убирает его кабинет и при этом никогда не перепутает ничего на столе, ухитряясь вытереть пыль, не перемешав многочисленные бумаги.

К слову сказать, если я, почти сорвав от натуги связки, бесконечно повторяя ей: «Смахни грязь в моей спальне с тумбочки», добьюсь своего, то потом стопроцентно не обнаружу на прикроватном столике ничего из ранее находившихся там предметов. Бутылка с минеральной водой окажется на подоконнике, шоколадка в комоде, книга невесть почему в платяном шкафу, а будильник очутится на ковре. Правда, середина тумбочки станет блистать чистотой. Только края все равно останутся серыми от пыли.

С Аркашкой подобных казусов не происходит. Он никогда не кричит: «Ира, приведи в порядок кабинет». Нет, каждое утро домработница с остервенением принимается чистить обожаемое хозяином помещение. Уходя, она восстановит нарушенный статус-кво, кабинет будет выглядеть восхитительно: вылизан до блеска, и все лежит на своих местах. Остается лишь удивляться, почему, войдя в мою спальню, Ирка теряет замечательную аккуратность.

– Хорошо быть образованным человеком, – вздохнула Ира и благосклонно посмотрела на плюшевого монстра.

Преподаватели на самом деле страшные люди, с ними очень тяжело в быту, потому что ремесло учителя предполагает некое занудство. Вы сначала должны объяснить человеку нечто новое, потом повторить, а затем обязательно проверить, запомнил ли обучаемый материал.

Зная о своей манере бесконечно повторять одно и то же, я борюсь с ней и, как правило, высказавшись один раз, следующие «варианты» проговариваю про себя. Но сегодня, потеряв от усталости бдительность, заявила:

– Значит, Ира, ты поняла, что корова в нашем случае лучше собаки? Бери подарок и похвали Ивана.

– Ну, – завела было домработница, – если так, то…

– Чегой-то? Простите, никак не врублюсь, – перебил невесту садовник. – О какой корове идет речь? Думал сначала, Дарь Иванна буренку купить решила, ан нет. О чем толкуете-то?

Я ткнула пальцем в игрушку.

– О ней! Или успел позабыть, что подарил Ире?

– Я?

– Ты, конечно.

– Дык кружечку принес!

– Понятно. Но еще и плюшевую Зорьку, – напомнила я.

– Кого?

– Корову!

– Где? – начал в испуге оглядываться Ваня.

– Вот она, перед тобой, на столе. С шоколадкой.

– А-а-а, – с явным облегчением закивал садовник, – это?

– Верно.

– Мой сувенирчик?

– Точно.

– А почему вы его коровой называете? – ляпнул Иван.