Небо войны

К линии фронта уже подходит смена Еремину.

— «Тигр», я Клубов, я Клубов. Сообщите обстановку.

Клубов! Его голос звучит в наушниках так уверенно и сильно, что я забываю о расстоянии. Мне кажется, летчик совсем рядом. В первую минуту я думаю о его моральном состоянии, о юристе, который, конечно, ничего не сказал ему перед вылетом, о решении прокурора армии. Потом мне хочется послать ему в воздух крепкое слово. Он знает, что теперь «Тигр» — это я, а я чувствую, что в обращение к «Тигру» он вкладывает и обычное клубовское «привет». и «как дела», и весточку о себе, и объяснение со мной, и просьбу — «посмотри, как я буду драться».

Я сообщаю ему обстановку, понимая, что на подходе к району патрулирования, он не все видит. Ему можно посоветовать пройти подальше в тыл, так как новые группы «юнкерсов» появляются здесь через небольшие промежутки времени.

Клубов, набирая высоту, ведет свои две восьмерки за Прут. Вон она уже совсем растаяла в голубом небе. Мне слышны только редкие фразы ведущего. Они обращены то к Трофимову, пара которого находится выше, то к Петухову: он держит всю ударную восьмерку в мобильной готовности.

Пока не за чем наблюдать, я закуриваю. Упоминание фамилии Петухова заставляет думать о нем и его друге Кириллове. Они, как и Олефиренко, оставили свою тихую тыловую жизнь и пришли на фронт. Им приказывали вернуться обратно, под Баку, но они остались у нас, хотя понимали, что за это их могут строго наказать. Воюют ребята мужественно, умело — ничего плохого о них не скажешь. Человек совершает дурные поступки чаще всего в таких условиях, которые чем-то не соответствуют его духу, стремлениям, раздражают его. Если же все в жизни складывается так, как хочется, если осуществляются добрые порывы и намерения, он как бы освобождается от плохих привычек, становится лучше, чище, добрее.

«А чем же тогда объяснить нетерпимый поступок Клубова?» — мысленно задаю я себе вопрос.

Но размышлять некогда. Голос Клубова, настойчивый и тревожный, уже зовет летчиков в атаку. На горизонте я смутно различаю множество самолетов, которые держат курс на Скуляны. Там расположены наши артбатареи, непрерывно обстреливающие вражеские позиции.

Ю-88 идут эшелонирование, несколькими группами. Клубов, имея преимущество в высоте, стремительно нападает на «юнкерсы» с тыла. Строй первой группы нарушен. Наши истребители атакуют снова, и один «юнкерc» загорается. Другой подбитый вражеский самолет — «фокке-вульф» — отваливает в сторону и уходит на свою территорию.

Наш успех, дерзкие действия группы Клубова ожесточают поединок. Истребители противника наседают все яростнее, клубок сжимается, пушечные и пулеметные очереди слышатся все чаще.

— Карпов, бей! — кричит Клубов.

Я вижу, как один из наших круто подворачивает, ловит в прицел противника. Значит, это Карпов. Мне хочется тоже подбодрить его, я подсказываю не торопиться, подойти ближе и бить в упор. Я сражаюсь рядом с ним. Мне радостно смотреть, как вся группа цепко держится своего ведущего, — даже Трофимов на высоте не отрывается далеко. Клубов всех видит, всем вовремя подает команды. Его мужество, его сообразительность, его воля связывают всю группу в мощный кулак. Он верен себе. И полк должен лишиться такого летчика! Эх, Речкалов, Речкалов, как же ты не смог уберечь такого бойца?!

К земле идет «фоккер», атакованный Карповым. Откуда-то с высоты падает еще один — наверное, его снял Трофимов… Хорошо бьются гвардейцы! Вражеские бомбардировщики совсем забыли о Скулянах — свои бомбы сбросили куда попало. Самолетов в небе становится все меньше и меньше. Наши тоже уходят домой. Можно поблагодарить их за успешно проведенный бой.

За два часа — два сражения. Около десятка немецких самолетов упало в районе Ясс, Вултур, Скуляны. Хозяева воздушных просторов — наши истребители. Они идут новыми и новыми группами — «Лавочкины», ЯКи, «кобры»… Передо мной небо — как огромный экран, где разыгрываются героические сцены, напряженнейшие поединки. И почти всегда один и тот же финал — враг несет потери и первым выходит из боя.

Оставляя пункт наведения, я думаю о том, что немецкое командование учтет неудачи и будет посылать в воздух еще более сильные группы самолетов. Битва здесь по-настоящему еще не закипела. «Ворота в Румынию» враг так просто не уступит.

Рано утром я приехал на аэродром, чтобы отправиться в 16-й полк. У штабной землянки увидел командующего воздушной армией генерала С. К. Горюнова, только что прилетевшего к нам. Он прибыл сюда, чтобы на месте познакомиться с командирами полков, летным составом, со мной. Пришлось задержаться. В беседе о боевых делах, о людях я напомнил генералу о нашей встрече в яру под Черниговкой.

— В Черниговке был, а разговора не помню. Я уточнил, что подъезжал к штабу со своим МИГом на прицепе.

— Вот как! Так это был ты? МИГ помнится, а ты… уж извини… — генерал добродушно засмеялся.