Небо за стёклами (сборник)

— А почему, — вдруг спросила Тоня, — лягушка, когда испугалась, прыгала, прыгала, а потом взяла и пошла, как все люди?

Петр Васильевич рассмеялся.

— Так ведь это уже за сценой. Там артисты всегда так.

— Значит, они все по-нарочному? — обидчиво протянула одна из девочек. — А мы думали, она и правда боится Тараканищу.

Свернули на улицу, где находился детский дом. Стало совсем пасмурно, начался мелкий дождь.

— Побежали, девчонки! — предложила Тоня.

Петр Васильевич решил, что и ему придется бежать вместе с ними, но Тоня хитрила. Только девочки бросились наперегонки к дому, она сжала ему руку.

— А мы пойдем тихо.

Это уже было похоже на маленький заговор. Вдруг она спросила:

— А почему вы за мной не приходили? Не было детских спектаклей, да?

— Я был очень занят, Тоня, — не очень-то находчиво ответил Петр Васильевич.

"Почему не приходили?" Значит, она ждала его. Нет, не простой была его затея. Вот и теперь… С той минуты, когда он увидел ее сегодня в вахтерской, его опять упрямо потянуло к ней.

Подошли к дверям, за которыми уже скрылись Тонины подруги. Следовало прощаться, но Тоня, кажется, не спешила. Не торопился и Петр Васильевич.

— Вы теперь домой? — спросила она.

— Теперь домой. Пора.

— А что будете делать? У вас есть дети?

— Нет.

— А почему? У других есть.

Он не знал, что ответить, а Тоня продолжала допрашивать:

— Вы живете один?

— Нет, вдвоем.

— С мамой?

— Что ты, я уже старый.

Тоня о чем-то задумалась, и тогда он спросил:

— А ты бы хотела жить с мамой?

— Да, когда она приедет и заберет меня к себе. — Она помолчала и добавила: — И папа, наверно, приедет.

Дождь пошел сильнее, но они не обращали на него внимания, как влюбленные, которым трудно расстаться, хотя уже пришло время.

— Тоня, — спросил Рябиков, — а тебе нравится со мной?

Она кивнула.

— Ты бы хотела бывать со мной часто?

Девочка подняла голову и в свою очередь вопросительно посмотрела в лицо Рябикову.

— Я пойду. — Тоня внезапно сорвалась с места и, взбежав по ступенькам, приоткрыла дверь. Потом она крикнула: — А больше детских спектаклей нет! Я знаю, — и исчезла за дверью.

Дождь пошел ровно и длинно, как идут осенью в Ленинграде. Не было никакой надежды на то, что он приостановится хотя бы на несколько минут. Рябиков поднял воротник и двинулся к дому.

Об ногу его бил апельсин, который он забыл отдать Тоне.

Глава 8 ЕЩЕ ОДНО ОБЪЯСНЕНИЕ

— Ой, до чего же вымок! — воскликнула Аня, когда он вошел в комнату. — И куда спешил, обождал бы.

— Да разве переждешь! Льет без остановки.

Петр Васильевич снял промокшие пальто и кепку и повесил их на крючок.

Стол был накрыт по-праздничному. В вазе лежали яблоки. Аня его ждала.

Рябиков скинул пиджак, повесил его на спинку стула и отправился в ванную. Он мылся с удовольствием. Весело насвистывал мотивчик польки из "Тараканища".

Аня сходила на кухню и принесла кастрюлю с супом. Суп перегрелся. Петр Васильевич опоздал к обеду. Аня посмотрела на мокрое ссутулившееся на вешалке пальто и решила растянуть его на двух крючках. Так пальто скорее высохнет. При этом что-то в кармане его мягко ударилось о стену. Аня сунула руку в пальто и вынула большой бугристый апельсин. "Зачем он принес его? Есть яблоки". Аня положила апельсин на стол и снова пошла на кухню.

Петр Васильевич вернулся в комнату с полотенцем в руках. Посредине стола, рядом с яблоками, рыжел апельсин. Пальто висело, старательно распятое на двух крючках вешалки. Сомнений не было — это тот апельсин, который он купил для Тони.

Вернулась Аня. Петр Васильевич, избегая ее взгляда, надел домашнюю куртку и сел к столу.

— Хорошо прошел утренник? — спросила Аня.

— Нормально. Как всегда.

Съели суп. Апельсин лежал на столе, и Рябиков будто не обращал на него внимания. Конечно, ничего не стоило сказать: "В театре были хорошие апельсины. Вот и взял тебе один". Но нет, он не мог лгать. Это было бы подло по отношению к Ане. Он молчал. Аня заметила внезапную перемену в настроении мужа. Она ни о чем его не расспрашивала, но Рябиков почувствовал — чего-то от него ждала.

И вдруг он даже обрадовался этому нелепому случаю. Когда бы еще он решился признаться? Так бы все и тянулось. А тут… Сейчас он ей все расскажет. А она… Она его жена. Ей думать, как быть.

— Дня, — произнес он, стараясь придать голосу как можно больше спокойствия. — Я давно хотел с тобой поговорить.

Она невольно вздрогнула.

— Ты не бойся, — деланно рассмеялся Петр Васильевич. — Ничего такого… Пустяки. — И тут же поправился: — Не совсем пустяки, конечно.

Аня молчала, наклонив голову. Она понимала, что сейчас услышит что-то очень серьезное, от чего будет зависеть многое в их жизни.

— Я давно тебе хотел рассказать, Аня…

— Я ждала… — тихо проговорила она.

И тут он неожиданно рассмеялся. Рассмеялся весело и непринужденно, как редко ему доводилось смеяться, но уж если случалось, то от чистой души. И Аня знала это.

Она подняла голову и с надеждой в глазах взглянула на мужа.

— Слушай, — начал он, коснувшись ее руки и сразу оборвав смех. — Помнишь, когда меня облила машина на площади?.. Тогда я тебе не все рассказал.