Небом крещенные

О тех недолгих, но весьма значимых днях, которые друзья провели на фронте уже в конце войны, придется рассказать автору этого повествования. Может быть, у него получится несколько хуже, чем у Вадима Зосимова, но зато достоверно: после окончания школы ускоренного типа он попал вместе с ними в один полк и многое видел собственными глазами.

Падучая звезда

Повесть вторая

I

Втроем они попали в одну эскадрилью — Булгаков, Зосимов и Розинский. Остальных выпускников распределили по братским полкам ГИАЛК — Гвардейского истребительного авиационного Ленинградского корпуса.

Поначалу трое молодых невольно обращали на себя внимание: неразлучной тройкой ходили они на аэродром и в столовую, были одеты по-солдатски, исправно козыряли каждому, кто был хоть на звездочку старше по званию. В столовой набрасывались на еду с жадностью. Пока принесут им борщ, они весь хлеб сжуют всухомятку — ведь нарезано его без всякой нормы. Командир звена Бровко дал официантке негласное указание: поскольку ребята с голодного края и пока стесняются — наливать им побольше да погуще.

Как на детей, посматривал на них командир эскадрильи Богданов — рослый, плечистый капитан с Золотой Звездочкой Героя на груди. Посадит кто-нибудь из молодых машину с "козлом", Богданов лишь улыбнется снисходительно: бывает. На боевые задания брал только кого-нибудь одного, и вся группа оберегала новичка от внезапного удара "мессеров". Такой воздушный боец не помогал, а только мешал: его надо было водить за ручку, чтобы он не оступился и не набрел на опасность в просторах фронтового кеба.

Молодые привыкли к порядкам, заведенным в гвардейском полку, и неплохо усваивали тактику воздушного боя. Богданов говаривал своим гвардейцам, кивая в сторону дружной тройки младших лейтенантов: "Когда они облетаются, тогда поглядим, на что способен каждый в отдельности".

Первым показал бойцовский характер Валентин Булгаков. Эскадрилья в составе восьми истребителей рыскала на направлении вероятного пролета противника. Немецких бомбардировщиков так и не дождались, но наземная командная радиостанция подослала группу Богданова на помощь эскадрилье, которая вела бой в другой зоне. Дрались по всем правилам, не слишком напряженно, потому что воздушная обстановка была для обеих сторон пока неясной, что-то должно было измениться.

И точно: сторонкой пытались прошмыгнуть "юнкерсы". Бой сразу остервенел. Богданов с напарником ловким маневром оторвались от "клубка", ушли ввысь, а через несколько секунд ястребами свалились на группу бомбардировщиков. Излюбленный богдановский удар сверху — без промашки. Ведущий "юнкерс" был сбит наповал: накренился и рухнул на землю. Бомбардировщики смешали строй, стали разбредаться по небу, как коровы без пастуха. Их преследовали и били. Ведущий Булгакова дал очередь по "юнкерсу", но попал слабо — может быть, по концу крыла где-нибудь. На скорости проскочил ведущий дальше; повторить атаку нельзя, потому что истребители прикрытия лезут со всех сторон, надо одновременно и от них отбиваться. Булгаков, следуя за своим ведущим, вмиг оценил положение глазами зрелого бойца. Довернул машину влево и лупанул по "юнкерсу" одновременно из пушки и пулеметов. О чудо: "юнкерс" изрыгнул сноп огня и дыма! Едва успел сманеврировать Булгаков, чтобы не столкнуться с внезапно выросшей до натуральных размеров тушей горящего бомбардировщика.

— Молодец! Дал ему прикурить!..

Кто кричит по радио? Валька не сразу сообразил, что слова комэска относятся к нему. А когда понял, его охватил холодок безудержной отваги. Он совершенно перестал думать о себе, не дрогнул даже тогда, когда заметил на левом крыле несколько внезапно образовавшихся дырок — будто какая невидимка проткнула их пальцем. Близко от крыльевого бензобака, может вспыхнуть… Но пока ведь не горит? По газам! И Валька вслед за ведущим выписывал полупетли и боевые развороты. Охраняя командира пары, не упускал случая отвернуть, чтобы дать очередь по вражескому самолету.

С внушительной победой вернулась группа Богданова домой: сбили шестерых. Но все поздравляли Вальку Булгакова. Что означал, например, для комэска, Героя Советского Союза, еще один сбитый, двадцать третий по счету. Занести его в летную книжку — и порядок. Почти так же рассуждали о своих победах другие гвардейцы. А Булгаков, молодой летчик, открыл нынче счет, сбил первого, причем бомбера. Именинник он.

"Ну как?" — задавали ему дежурный вопрос при встрече. "Нормально", — отвечал он. "Ну, ну, расскажи, как ты его рубанул". Валька усмехался слегка и повторял фразу, которую услышал тогда по радио от комэска: "Дал ему прикурить — и все".

Боевая зрелость наступала у Валентина без переживаний, без ломки душевной, без эмоций. По крайней мере так казалось со стороны.