Небоскреб

Какой-то нетерпеливый мальчишка-китаец помахал рукой и спросил, не могут ли они увидеть этот гигантский мозг. Мистер Левин нахмурился, посмотрел на него и сказал, чтобы он не мешал сержанту рассказывать. Пинске покачал головой.

— Ты имеешь в виду компьютер? Он этажом ниже. Нет, вы не сможете его увидеть. Он слишком дорогой. Ну, хорошо, дайте мне объяснить вам, что происходит здесь. В обычный день мы получаем двадцать тысяч звонков, что… чертовски много. Например, если кто-то там в Бронксе заметит, что его собака загорелась, и наберет 911, то такой звонок автоматически посылается к оператору, приписанному к Бронксу, вон в том углу, вот прямо там. — Образ пылающей собаки обычно вызывал улыбку у взрослых. Школьники же смотрели на Пинске серьезно. — Возможно, мне следует сказать, что, насколько мне известно, пока еще никто не сообщал о горящей собаке. Хотя, поверьте, мы получаем самые разные звонки, включая тысячу звонков в день о пожарах, но ни в одном из них не упоминаются собаки или какие-нибудь другие симпатичные домашние животные. Просьбы об оказании скорой помощи — большая тема. И потом эти… ЭНЛ… Ну, это значит «эмоционально неуравновешенные лица». — Про себя он пробормотал: «Мы-то их называем чокнутыми», — потом показал на шестерых операторов в центре зала. — А вот этих людей видите? Они принимают избыточные звонки. Когда слишком много звонков идет из одного района, они поступают сюда. Никто не ждет больше чем тридцать секунд.

Один из операторов улыбнулся и помахал рукой. Половина детишек помахала в ответ. Пинске взглянул на учителя.

— Можно ли надеяться, что они будут вести себя смирно, если я их об этом попрошу?

Левин кивнул и повернулся к ребятам.

— Сержант велит вам вести себя смирно, — твердо сказал он, — ведите себя смирно. Свои лапы держите при себе.

Пинске провел их через дверь в стеклянной перегородке и распределил вокруг одного из терминалов. Оператор, занятая разговором с каким-то абонентом, поприветствовала их кивком головы.

— Вот это радиокомната для района Манхэттена, — продолжал Пинске, — а это оператор Смит. Не обращай на нас внимания, Эмми. Эмми одна из четырех дежурных операторов, которые говорят по-испански. Следите за этим экраном. Когда она принимает жалобу, или сообщение, или еще что-нибудь, она печатает это, используя различные кодовые слова и цифры. Номера 10–30, как вы знаете, если смотрели «Блюз на Хилл-стрит», а смотрели его мы все, означают, что совершается кража со взломом. А то, что Эмми только что напечатала на экране, означает, что звонят насчет уличного провала рядом со зданием Залияна, а таких звонков мы получили уйму за последние двадцать минут. Вот как раз перед тем, как вы пришли сюда, нам позвонила секретарша из здания компании «Гальф энд Вестерн», это в округе Колумбия, и сказала, что из ее окна видно, будто одно высотное здание кварталах в десяти к югу от ее офиса наклоняется влево. Она не смогла сказать ничего более определенного, так что единственное, что мы могли сделать, это вежливо поблагодарить ее за информацию и дожидаться подтверждения. Она, вероятно, слышала об уличном провале, понимаете, ну и дала возможность своей богатой фантазии дорисовать остальное. Если бы какой-нибудь небоскреб в самом деле наклонился, то мы бы получили миллионов десять звонков. Ладно, а теперь предположим, что Эмми дали какой-то несуществующий адрес. Компьютер скажет ей об этом. Он и в самом деле вроде гигантского мозга. Он знает все зарегистрированные адреса в городе, а кроме этого еще массу других вещей. Если какой-нибудь старый болван позвонит из Куинза и скажет, что на Джером-авеню горит собака, компьютер узнает, что на самом-то деле он имел в виду 101-ю авеню, как теперь и называется Джером-авеню. Это фантастическая система. Я не знаю, что бы мы делали без нее.

Эмми Смит подняла правую руку и несколько раз согнула пальцы. Такой жест означал, что она-то очень хорошо знала, что бы они делали без этой системы. Утром, всего какой-то час назад, компьютер отключился, заставив операторов записывать телефонные сообщения на бумажных карточках. Им приходилось сильно нажимать на ручку, чтобы написанное прошло через две копирки, так что уже через час руки у операторов так сильно болели, что они закричали от радости, когда компьютер снова заработал.

Пинске похлопал ее по плечу, и группа покинула ее рабочее место.

— Очень смешно, Эмми, — сказал он загадочно.

Он, разумеется, не собирался рассказывать десятилетним ребятишкам, что этот компьютер иногда отказывает. Зачем вдаваться в такие подробности? Чтобы потом их родители написали в «Таймс»? Он провел Левина и его школьников по небольшому проходу.

— Ну, мальчики и девочки, а вот это то, что вы можете назвать главным нервом главного нерва. Познакомьтесь с Филлис. Все звонки проходят через ее автоматический распределитель.

— Насчет нервов — это точно, — сказала женщина, не поднимая головы: ее взгляд был прикован к электронному пульту.