Небоскребы магов

— Торговые пути не слишком, — сказал я. — Тут не поживиться. А если бы шел большой грабеж, любой король прислал бы армию и все равно бы их истребили. Но теперь король Антриас выполнит за ее величество всю грязную и неприличную работу…

Он насторожился.

— Какую работу?

Я отмахнулся.

— Не бери в голову. Вон олень побежал… Или это косуля?

— Какую работу? — повторил он.

Я вздохнул.

— Это секретные сведения, Фицрой. Но тебе, как другу, проболтаюсь. Армия Антриаса пройдет здесь, чтобы вторгнуться в Дронтарию.

— Что… ты серьезно?

— Еще как, — заверил я.

У него радостно вспыхнули глаза.

— Это же здорово! Наконец–то все завертится. А то, как муха в сметане, все застыло…

— Война, — сказал я, — беда, Фицрой. Кому–то честь и слава, а Улучшателю ухудшение условий работы. Уверяю тебя, если работа по–настоящему интересная, то она куда увлекательнее любой войны!

Он пробормотал:

— Такое не представляю, но верю на слово. Пока–жешь такую работу, вообще пойду к тебе учеником. Но пока что война — самое веселое и жизнерадостное занятие! Если Антриас пойдет на Дронтарию, он в схватке с гуцарами потеряет часть своей армии. Пусть малую, но все же…

— Это есть в калькуляции, — заверил я. — Все просчитано. Сколько тысяч человек умрет на поле боя, сколько останется раненых, покалеченных, сколько попытается уползать с распоротыми животами, волоча за собой выпавшие кишки…

Он посмотрел на меня с уважением.

— Ну ты и зверь… И так спокойно говоришь!

— Так я же не про людей, — пояснил я.

— А про кого?

— Про живую силу противника, — пояснил я. — А по завершении кровавых битв нужно говорить насчет того, кто проиграл, а кто выиграл. Понял?.. Всего лишь игра!..

Он покачал головой.

— После таких игр ручьи переполняются кровью, а убитые не поднимаются и не идут пить вино со своими убийцами.

— Об этом думать не рекомендуется, — строго ска–зал я. — Думать нужно только о положительном. Так рекомендуют самые видные специалисты по играм.

— Юджин, — сказал он с укором, — какие это игры! Это кровавые битвы, где мужчины добывают себе честь и славу, выказывая доблесть и мужество…

— Все правильно, — одобрил я. — Все природой просчитано. В битвах выживают самые сильные, они возвращаются в племя и дают потомство всем женщи–нам, чьи более слабые мужья погибли. Так совершенст–вуется человеческое племя, что когда–то придет к идее вообще запретить все войны!

Он посмотрел в недоумении.

— Ты что? Как это вдруг без войн?

— Так это только идея, — сообщил я. — Правда, красивая?

Он фыркнул пренебрежительно.

— Вон там впереди река с холодной водой, осты–нешь на переправе.

— Там будет мост, — сказал я уверенно.

— Откуда знаешь?

— Рельеф, — ответил я, — у простых крестьян са–поги, а не башмаки, развитая инфраструктура дорог… В общем, увидишь.

Кони домчали до берега реки, в самом деле на ту сторону перекинут мост, хотя можно такую и вброд, но телеги с грузом не пройдут, а здесь заселено довольно плотно…

Фицрой недовольно хмурился, привык быть первым в реальном мире, а я начал объяснять, что такое

инфраструктура и почему она позволяет предсказать, что и как даже на другом конце королевства.

Еще через две реки впереди переброшены мосты, насчет третьей указали удобный брод, что ближе моста, а четыре или пять одолели с разбега, не покидая седел.

В селах вдоль дороги узнали, что эти земли под ру–кой короля Астрингера.

— Дронтария, — сказал Фицрой с удовольствием. — Кстати, мы уже два дня едем по ней. Как только гуцаров миновали.

— Гуцары были буферной зоной, — ответил я. — После нашествия Антриаса кое–что изменится.

Он насторожился.

— Граница с Нижними Долинами будет одна… и могут быть стычки? Уже с Астрингером?

— Сплюнь, — сказал я сердито.

Фицрой, чувствуя как то ли мы приближаемся к столице Дронтарии, то ли она движется нам навстречу, то и дело пускал коня вскачь, однажды остановился далеко впереди на пригорке и широко распахнул руки.

— Мне нравится юг!

Глава 10

Мой конь взбежал к нему, я смотрел на раскинув–шийся впереди в зеленой долине город и чувствовал, что да, всего пару сот миль по прямой, а мир уже сов–сем иной, теплее, ярче и солнечнее. Здания из белого и светлого камня выглядят радостными и праздничными, расположены вдоль прямых улиц, на той стороне города широкая полноводная река…

Хотя нет, город хитро влез в загогулину реки, так что вода с трех сторон, что весьма удобно, а потом по–степенно разрастался, перебрался на тот берег, там зда–ния заметно новее и выше.

— Так далеко я еще не забирался, — сказал Фицрой с чувством. — Неужели все? Конец?

— Почему? — спросил я.

— Дронтария упирается в море, — объяснил он снисходительно. — Если отплыть от берега, дальше вода кипит, все погибает, понял?

— Да, — согласился я, — столько ухи, просто ужас–но. Как думаешь, от Шмитберга до впадения реки в море далеко?

— Не представляю, — ответил он.

— Вряд ли больше десятка миль, — сказал я. — Если бы не вон те холмы, уже увидели бы море.

— Почему так уверен?