Небожитель

Очередной раз укоротив пленницу, я упаковал, что осталось в ящик и предложил Уне возвратиться в город. Наши враги могли появиться в Песочнице в любой момент, но отыскать нас в большом городе будет не так легко. Я надеялся, что нам удастся вовремя среагировать и уйти от преследования, так как выставил на первую часть ночи Лироя в качестве наблюдателя, а вторую часть до утра слежку будут вести Тим и Шанси, дублируя друг друга, на случай, если один заснет, второй сообщит о вторжении врага. Дежурили они у постамента Небожителей, что напротив храма, где до этого по свидетельствам очевидцев появилась Немезида.

Издевательства над пленницей, вначале подпитывавшиеся чувством собственной правоты и необходимости предпринимаемых мер, постепенно стали приносить мне всё больший душевный дискомфорт. Гнев остыл, твердость и непреклонность в отношении врага начала ослабевать. Я всё больше проникался к ней сочувствием. Когда она стонала от боли, я невольно пропускал эти ощущения через себя и к утру следующего дня совсем измучился.

Удилища против самоубийства разрывали рот, и я принял трудное решение их убрать. Фактически, врагу лазейку для бегства. Единственной защитой от её неожиданной атаки мести становилось лишь то, что она не знала, где находилась. Находясь в футляре она не могла определить, в какую гостиницу мы заселились. Отрастающие в замкнутом пространстве конечности калечили их обладательницу, поэтому я также сделал послабление и держал пленницу вне футляра в номере и даже полностью снял намордник, удерживавший кляп, предварительно закутав Немезиду в ткань и связав таким образом, чтобы она не могла уползти или даже перевернуться со спины на живот.

Опасаясь, что мои поблажки будут использованы против меня, я сам плохо спал и постоянно просыпался, проверяя, на месте ли пленница и прислушиваясь, как она дышит и что делает. Это постоянное внимание к человеку невольно формировало с ним эмоциональную связь. Среди ночи мне пришлось поменять Немезиде «пеленку». Она была беспомощна в поставленных условиях и описалась, но не обратилась ко мне с просьбой сводить её на горшок. Несмотря на унизительную ситуацию, полное бесправие, и признание своего подчиненного положения, она сохраняла некоторые крохи гордости, не желая выглядеть полным ничтожеством.

Когда я закончил с обтиранием и повторным пеленанием, женщина, вдруг робко обратилась ко мне, с мольбой, заглядывая в глаза:

— Я солгала. Я не хочу умирать. Это моя последняя жизнь. Если умру, то исчезну навсегда. Прошу, пощадите меня.

Её голос дрожал, а воспаленные и опухшие от беспрерывно текущих немых слез глаза выражали ужас, доведенного до отчаяния человека.

— Это не мне решать. Завтра утром твою судьбу решат твои жертвы. У них и будешь просить прощения, и умолять сохранить твою жизнь. Если они тебя не простят, на меня не обижайся.

Женщина замолчала и больше не проронила ни слова до утра. Пару раз проснувшись, я слышал, как она тихонько плачет и шмыгает носом. Уже перед рассветом мне удалось поспать несколько часов без перерыва. Встал я совсем невыспавшимся, разбитым и с очень дурным настроением. Надо было кончать эту историю с Немезидой. Я чувствовал, что пытаюсь свалить суд над ней на других, так как сам уже не могу просто взять и убить. Даже готов был отпустить на все четыре стороны, если бы появился шанс как-то лишить её сил, лишь бы не видеть мучений, стонов и слез. Чувство гнева окончательно выгорело, заменившись жалостью, которая всё сильнее внушала мне чувство вины.

Едва проснувшись, я отказался от завтрака, и решил сразу поехать к Западной магической школе. Не стал в этот раз перестраховываться и заморачиваться очередным подрезанием и упаковыванием в коробку, просто замотал пленницу с головой в частично окровавленную ткань, в которой носил её к плотнику вчера. Узнав, для чего я еду к магам, Уна захотела поехать со мной. Лирой отправился дежурить у храма вместо ушедших отдыхать бывших товарищей. Больше суток прошло спокойно, и я начинал думать, что вопрос появления защитников Немезиды теряет актуальность.

Дежуривший у ворот магической школы мужчина сказал, что чужаков на территорию школы не пустит. Начал допытываться, откуда мы и кто. Я назвал имя Адель и Виконты, и он тут же замахал рукой, заявив, что этих девиц уже давно изгнали из школы, их тут нет, и не стоит беспокоить главу и мастеров расспросами. Я попытался выяснить, куда они ушли, но мужчина не пожелал меня слушать и закрыл смотровое окошко, показывая тем самым, что всё, разговор окончен.

Что-то мне подсказывало, что это странное поведение вызвано вчерашним рейдом храмовников. Магессы могли всё ещё прятаться на территории школы, опасаясь расправы Храма, но глава очень рисковал, укрывая их здесь. Я попытался договориться о встрече со старшим наставником Джоем Синим, но и здесь охранник ворот сказал, что он на выезде.