Небратья

– Девушка, так вы идете? – нетерпеливо спросил Горденко.

Она нахмурилась. Возможно, ее не били, только угнетали морально, но кровь из носа текла регулярно. На одежде арестантки пестрели бурые разводы.

– Мы с вами никогда не были знакомы? – хрипло спросила она.

– Возможно, и были, – ответил Антон, нетерпеливо притоптывая ногой. – Если вы Маргарита Романовская, дочь депутата от Партии регионов. О вашем аресте мне рассказывал отец. Он говорил, что мы с вами учились в одной школе, в параллельных классах.

– Нет, не совсем так. Я на два года моложе вас.

– Так вы идете? – спросил он.

Она приняла решение, соскользнула с нар, зачем-то схватила покрывало и пошла к выходу. Капитан отобрал у нее казенное имущество, швырнул обратно.

Маргарита посмотрела на него и проговорила:

– Вы ведь тоже здесь сидите… сидели, да?

– У вас прекрасная память, – съязвил он.

– А кто вы?

– Спецназ России, – не сдержавшись, брякнул Антон. – Проводим операцию в вашем славном городке.

– Но это же… Украина?!

– Ну и что? – Глаза этой женщины забрались ему в мозг, и он снова нес какую-то чушь. – Спецназ России часто работает в различных точках планеты. Сказать иначе, мы пришли повеселиться. Знаете, девушка, у меня складывается впечатление, что вы сознательно тянете время. А ну-ка марш отсюда!

Маргарита засеменила по проходу. Капитан тяжелыми шагами пошел за ней. Честно говоря, Горденко был далек от мысли, что она специально затягивает время.

Взволнованный Скоропад стоял в тамбуре, держась подальше от двух бесчувственных тел. Позднее он признался, что ненавидеть украинскую власть куда удобнее дома, покрикивая на жену и попивая горилку, чем доказывать это чувство практическими поступками.

Спецназовцы и двое гражданских, примкнувших к ним, вышли на улицу, где в «Форде» изнывал Наумов. Позднее Григорий тоже признался, что кабы не совесть и не служба в рядах российской армии, то хрен бы он подписался на эту затею.

Воронец побежал открывать ворота. Остальные сели в джип, двигатель которого тут же заглох. Григорий ворчливо сетовал, что в этой проклятой стране даже крутые иномарки ломаются быстрее, чем где-либо еще! Мотор завелся, «Форд» рывками двинулся к воротам.

– С нами женщина, быть беде, – пошутил Кабанов. – Вы, барышня, мне ногу отдавили.

– Извините, – тихо сказала Рита. – Я знаю, женщины все портят.

– Вы ведь Маргарита? – осведомился Скоропад. – Дочь Льва Михайловича Романовского, бывшего депутата от Партии регионов?

– Вы правы. – Женщине было трудно говорить. – Того самого Льва Михайловича, который застрелился в своем доме, когда за ним пришли боевики Матусевича.

– Да, я знаю. Это жуткая история. Вашу маму поместили в больницу, на следующий день она скончалась от инфаркта. Соболезную, Маргарита Львовна. А примерно через неделю вас обвинили…

– …В приготовлении к теракту, – продолжила за него женщина и вздохнула. – Я всего лишь выступала против войны на Юго-Востоке, которой нет никакого оправдания, и коррупции в городском руководстве. Дело сшили на живую нитку, в доме нашли взрывчатку, о существовании которой я даже не подозревала.

Воронец раздвинул створки ворот. Григорий уже собрался выскочить на улицу, притормозил, чтобы забрать Романа. В этот момент с улицы Никитской свернул микроавтобус с трехлучевой звездой на капоте и нацелился четко в ворота.

Григорий резко дал по тормозам и глухо выругался. Водитель микроавтобуса увидел, что на его пути стоит внушительный внедорожник. Он сбавил скорость, проехал за ворота и тоже остановился. Воронец предусмотрительно спрятался за одной из створок. Ахнула женщина, глухо зароптали Кабанов со Скоропадом.

– Дьявол!.. – выругался Антон. – Они решили усилить охрану изолятора. Гриша, не суетись. Номера нашей машины, принадлежащей городскому голове, знает каждая здешняя собака. Они еще не в курсе насчет налета на дом Горбуна, иначе стали бы стрелять. Гриша, плавненько, без рывков объезжай их и рули к воротам. Не забудь притормозить, чтобы Воронец сел.

Люди, сидящие в микроавтобусе, весьма удивились. Они не могли понять, зачем градоначальник прибыл посреди ночи в изолятор.

Отъехала дверца, и наружу выбрались мужчины в защитных куртках и натовских ботинках с высокими прошнурованными голенищами. Все при автоматах, как иначе? «Калашников» нынче на Украине – что айфон в Москве.

У Гриши Наумова в самый интересный момент проснулось самообладание. Он плавно объехал микроавтобус и людей, толкущихся возле него, подался к воротам.

Воронец выскользнул из-за створки, за которой прятался, шмыгнул на улицу. Но его заметили, когда он, словно заяц, мелькнул в свете фар. Шапки-невидимки в этот час на старшем лейтенанте не было. Приезжие тревожно загудели.

«Это еще что, – подумал Антон. – Вы, парни, в подвал спуститесь».

– Василий Петрович, это вы? – крикнул знакомый голос.

«Надо же, – изумился Антон. – Дервич Игорь Борисович собственной персоной! Не спится, видать, человеку, тревожно у него на душе. Но ничего, пока мы на полшага впереди. Пусть и дальше так будет!»