Небратья

– Прости, – прошептала Маргарита. – Я знаю, это просто мышка, она не кусается. Но этот страх сильнее меня.

– Я знаю, – успокоил ее Антон. – Это в генах. Сильнее, чем страх импотенции у мужчин. Дама может быть мастером спорта по прыжкам с парашютом, отважной разведчицей, героем России или, скажем, Украины, но при виде маленькой мышки она просто обязана заорать.

Маргарита беззвучно рассмеялась. Он пообещал, что будет охранять ее от разных внешних посягательств, в том числе от безвредных грызунов. Но Антон стал ей говорить, что скорее всего это была не мышка, а крыса средних размеров. Не такая уж она и безвредная.

– Ты где работаешь? – поинтересовался он.

– Старший менеджер в «Быстрице». Это единственный крупный торговый центр в Калачане. Вот только не знаю, Антон… я уже, наверное, там не работаю. Ты точно из России? – встрепенулась она.

Наверху шумели люди, недоумевали, куда подевались беглецы. Временами хрустели камешки, кто-то пробегал.

Он рассказал ей все, изложил предысторию, завязку и кульминацию. Развязки у этой истории пока не было.

Несколько минут она осмысливала сказанное, потом проговорила:

– Это хорошо, что ты сам решил приехать и разобраться. Я многое могу рассказать о беззакониях, творящихся в этом городе. Как людей травят, убивают, доводят до суицида, держат в страхе весь район. Я не зомбированная дура, на меня не действует пропаганда, я все понимаю. Западные геополитические кукловоды, финансово-промышленные группы, раздирающие восточные районы страны. Кстати, должна тебя огорчить. Российская пропаганда на меня тоже не действует. Я понимаю, что Россия преследует свои интересы, на которые, конечно, имеет право, но порой дело доходит до абсурда. Крым – это перегиб, не считаешь?

– Я считаю, что Аляска тоже засиделась на чужбине, – ответил Антон. – Да и с Форт-Россом, расположенным в северной части Калифорнии, что-то неясно. Вроде продали поселок мексиканскому миллионеру в середине девятнадцатого века, но денег так и не получили. Темная история, надо разобраться. Не пугайся, Рита, шучу. Возможно, в присоединении Крыма и было какое-то нарушение международных норм, но я тебе искренне скажу: тамошним жителям будет лучше в России, чем на Украине. Тут не может быть двух мнений.

Он мог бы многое сказать, а она – возразить, но тут над их головами раздались голоса. Сердце Антона екнуло, он шепотом приказал ему замолчать, прижал к себе девушку. Она едва не задохнулась.

Несколько человек прочесывали окрестности бывших мастерских. Они остановились рядом с тележкой, видимо, решили покурить.

– Как сквозь землю провалились, суки! – пожаловался один. – Вроде мы оцепили весь периметр. Куда они делись?

«И больше их никто не видел», – подумал Антон.

– И те на «Форде» тоже куда-то канули, – пожаловался другой. – Улицы перекрыты, а их как корова языком слизала. Хлопцы, это в натуре москальские диверсанты. Наши так четко не сработали бы.

«Хорошая новость, – подумал Антон. – Спецназ ушел. Повод, чтобы выпить».

– А ну, цыц, Николай! – строго рявкнул третий. – Что за вражья пропаганда? Наши работают не хуже москалей!

– Хуже, мужики, – прошептал Горденко. – И никакая поддержка братского Запада вам не поможет.

– Смотри-ка, колодец! – вдруг заявил первый.

Снова екнуло сердце капитана. Напряглась Рита. Несколько мгновений стояла тишина. Сотрудники украинской спецслужбы задумчиво разглядывали люк, который могли бы обнаружить и раньше.

– Черт, надо проверить, – осенило второго. – Правда, лезть туда ни хрена не охота. Петрович, может, гранату бросим?

«Парни, вы с дуба рухнули? – ужаснулся Антон. – Это же мирный город, здесь проходит отрезок действующей канализации!»

– Гринько, ты охренел, – проворчал старший. – А ну лезь, говорю, проверяй.

– Петрович, ты серьезно? – Чекист явно струхнул. – А если они там? У этого парня автомат!..

– Вот после этого можно будет и гранатой, – сказал Петрович. – Полезай, говорю, Гринько. Отомстим за тебя, если что.

– Сволочи, какие догадливые! – простонала Рита, оборачиваясь узлом вокруг Антона. – А мы с тобой уже думали, что не сообразят.

– Еще бы! Здесь работают только самые умные фашисты, – процедил Антон. – Не волнуйся, детка. Между полом и трубами есть просвет. Отойдем подальше, забьемся в него.

Гулко ухала, сдвигаясь, крышка люка. Сорвался матерок, когда кому-то перепало по ноге. Яркий свет озарил вертикальную шахту, луч забегал по заплесневелой кирпичной кладке.

– Нет тут никого, Петрович.

– Гринько, ты издеваешься? Полезай, говорю.

Бедолага кряхтел и спускался в шахту, продолжая освещать затхлое пространство подземелья. Беглецы отползли, забились под трубы. Луч света приближался, бегал рядом с их ногами.

Антон схватил Риту за шиворот, потащил к себе. Она беззвучно вздрогнула – застряла рука. Свободное пространство было невыносимо узким, сдавило грудную клетку. Горденко просто не мог уже никуда ползти. Он кое-как пристроился на бок, подтащил к себе ноги. Рита сделала то же самое.

– Петрович, да точно нет никого.

– Ты спустился?

– Да.

– Ладно, Гринько, давай обратно. Толку от тебя – как от козла молока!..