Небывалый господин Оуэн

Мегрэ замедлил шаг, угрюмо посмотрел на него и пожал плечами.

— Я не об этом… — И в раздумье двинулся дальше.

К казино без конца подъезжали машины, и рассыльные в небесно-голубом устремлялись к дверям. Через широкие окна можно было разглядеть склоненных над столами игроков в рулетку и баккара.

— Предположим…

Господин Луи только что не задерживал дыхания в ожидании следующей отповеди. Каждую минуту ему чудилось, что вот-вот Мегрэ поднимет голову и категорически объявит имя убийцы, ан нет! Он выговаривал несколько несвязных слов, замолкал, отрицательно мотал головой, как бы стирая с доски плохо сформулированную задачу.

— А скажите, Луи…

— Слушаю вас, — заторопился тот.

— Вы сами смогли бы пролезть в форточку клозета?

— Не пробовал… Но думаю, да. Я ведь не такой уж толстый…

— Господин Оуэн тоже не был толстым… А молодой человек, убитый в ванне?

— Он скорее был длинным и худым…

— Ага!..

Что он хотел сказать этим «ага»? Господин Луи шагал за комиссаром на цыпочках, поворачивался вслед за ним, останавливался, когда тот останавливался перед каким-нибудь судном, на которое и не глядел. Господин Луи боялся только одного — услышать от своего спутника следующее: «Так! Я все обдумал, этим делом я заниматься не стану…»

Ведь он уже пообещал хозяину «Эксельсиора», что его друг Мегрэ разрешит эту загадку в несколько часов, так как нередко бывал тому свидетелем.

— А скажите вот что, Луи…

Эти слова стали своеобразным припевом, но Луи всякий раз вздрагивал.

— Форточки в туалетах одинаковые по всему отелю? Моя, например, из матового стекла. На ней висит шнурок, дернув за который ее можно открыть, но я обратил внимание, что она всегда приоткрыта…

— Для проветривания, — уточнил господин Луи.

— Зачем тогда утруждать себя, вырезая алмазом стекло? Видите, потому я и говорю, что это слишком сложно! Запомните раз и навсегда: только дилетанты усложняют свою работу. Профессионалы же чаще всего работают четко, без лишней бравады. Только необходимое, ничего лишнего. Если господин Оуэн хотел уйти утром из отеля, он бы сделал это через парадный вход, потому что труп еще не обнаружили. Зачем, черт бы взял, вырезали это стекло?

— Может быть, чтобы проникнуть в номер?

Решительно в Мегрэ сегодня вселился дух противоречия. Он проворчал:

— Тогда это слишком просто.

— Не понимаю…

— Не сомневаюсь! Иначе вы оказались бы дьявольски сообразительным. Перед вашими глазами за целую жизнь прошло столько людей, а часто ли вы встречались с такими, которые целыми днями не снимали бы перчаток?

— Может быть, только Клемансо… Он скрывал обезображенные руки… Была еще одна старая англичанка, у нее на руке не хватало большого пальца, а в перчатку был вставлен протез…

Мегрэ вздохнул и посмотрел с отвращением вокруг.

— Как тот конверт, в котором лежал чистый лист бумаги… Постойте! Знаете, что я думаю?

Ничто на свете не интересовало господина Луи больше; его лицо осветилось радостью.

— Так вот! Я думаю, что если поселить вместе дурака и исключительно умного человека… Нет! Не так… Представьте себе любителя и профессионала… У каждого свое предложение… У каждого свой план… Каждый во что бы то ни стало хочет внести свой вклад. Тогда получится примерно то, что вы видите… Стекло в туалете, например, — это работа любителя, так как всем давно известно, что серьезные люди давно не пользуются алмазом… А вот письмо, отправленное в Ниццу…

— Думаете, медсестра…

Они проходили мимо открытого окна, из которого доносилась музыка, и Мегрэ бросил завистливый взгляд на танцующие пары.

— А в эту минуту тетка моей жены, быть может… Я почти хочу, чтобы все это кончилось, чтобы в отеле меня ждала телеграмма, вызов на похороны в Кемпер… Вот вы, из-за которого все мои неприятности, вы-то хоть что-нибудь заметили?

— Вы хотите сказать…

— Нет! Вы даже не обратили внимания, что мадемуазель Жермена работала раньше у какого-то шведа… Я подчеркиваю: сиделкой у настоящего шведа, который был действительно болен и который к тому же скончался… И где же она находится сейчас?

— Кто?

— Да медсестра же, черт побери!

— Ее отпустили… За ней, конечно, ведется наблюдение, и ей запретили выезжать из Канн… Сейчас она, наверное, в отеле…

— И вы мне этого не сказали, идиот?

— Я не знал, что…

— Она в тех же апартаментах?

— В ожидании…

Мегрэ, повернувшись спиной к дамбе, решительно зашагал по площади Круазет. Время от времени в темных углах виднелись застывшие в неподвижности парочки.

— Инспектор дежурит у нее под дверью?

— Не совсем… Он находится на ее этаже и наблюдает за ней… В холле дежурит еще один…

В этот момент Мегрэ лучше было не перечить, у него мелькнула одна мысль, и он хотел ее проверить.

— А скажите, Луи…

Мегрэ улыбнулся, произнеся в который раз эти слова.

— …что обычно пил господин Оуэн?

— Вот на этот вопрос я могу ответить квалифицированно… От себя мне было хорошо видно, как он сидел весь день на террасе, и ничего, кроме бутылок минеральной воды, перед ним не было…

— А мадемуазель Жермена?

— Не знаю. Она ведь не выходила на террасу. Завтра я спрошу у официанта и дежурного по этажу.