Нечаянные грезы

Она разрыдалась. Он прижал ее к себе и повел к машине.

— Нелетная погода, но мы прорвемся выше облаков. — Белая «Волга» медленно петляла знакомыми и вдруг показавшимися Мусе совершенно чужими улицами города ее детства. — Там в вышине нас ждет сверканье молний и неземная верная любовь.

Он повернулся и глянул на Мусю обжигающе ласково. Она вся съежилась от страха и боли.

— Не надо. — Она даже перестала всхлипывать. — Я люблю тебя. Я тебя люблю. — Девочка моя, любовь это такая штука… Словом, мы не сможем удержаться от падения. Мы упадем на землю и… Не слушай меня, Мария-Елена, ладно? Скажи, а как проехать на Степную улицу? Или она все-таки называется Луговой? Туда, где в прохладных полутемных комнатах стоят хрустальные вазы с белыми лилиями?

— Знаешь что? — Муся больно впилась ногтями в его локоть. — Если у тебя есть деньги, сними номер в «Интуристе». Я приду к тебе. Никто ничего не узнает.

— Мария-Елена, ты не можешь сделать то, чего никогда в жизни не делала. Я прошу тебя.

— Я делала это уже десятки раз. И всегда удавалось. Никто ни о чем не догадывается. Все думают, что я… Господи, ну зачем ты сказал, что это падение? Ты ведь не веришь в это, правда?

Она ухватилась за руль, и белая «Волга», выехав на встречную полосу, чуть не столкнулась с набитым троллейбусом. Вадим вырулил на обочину и остановился. Перегнулся, распахнул дверцу.

— У меня есть сын. Я не смогу смотреть ему в глаза после этого.

— После чего? — безмятежно невинным голосом спросила она.

— Мы будем писать друг другу письма. Я приеду, когда тебе исполнится восемнадцать, и мы поженимся. Но только не сейчас, Мария-Елена, прошу тебя.

— Это потому, что у тебя есть сын?

Его плечи безжизненно повисли.

— Я был совсем мальчишкой, когда мы с Аришей поженились. Вскоре родился Лелик, мы стали ссориться, оскорблять друг друга, упрекать в неверности. Мы давно стали чужими. Я не хочу, чтоб и с нами случилась такая беда.

— Ты сказал, что ты легкомысленный. Я тоже не люблю, когда всерьез и надолго. — Она вдруг опустила плечики платья. Она делала так впервые в жизни и удивилась тому, что это движение показалось не просто знакомым, а привычным.

— И все равно я не поверю тебе, Мария-Елена. Потому что ты очень… целомудренная.

Белая «Волга» стрелой неслась по прямой пустынной улице.

— Не верь. Я сама этому не верю. Я не знаю, что я делаю. Но я хочу этого. Без этого будет слишком возвышенно и… скучно. Мы разлюбим друг друга, если не сделаем этого.

Муся кралась на цыпочках по темному больничному коридору. Стол Нины казался островком мирного света среди воинствующего мрака ночи. Сестра спала у стола, положив голову на его покрытую толстым стеклом поверхность. Муся смотрела несколько секунд на белый пробор, разделяющий на две равные части густые прямые волосы Нины. Наконец она протянула руку и коснулась плеча сестры.

— Ты? Что случилось?

У Нины были безмятежно заспанные глаза.

— Случилось? Да, конечно, случилось. — Муся опустилась на холодный каменный пол и обхватила руками колени сестры. — Я влюбилась. Нинка, я… нет, я не влюбилась — я полюбила навечно. Если вы разлучите нас, я умру, понимаешь? Я просто угасну, сгину, превращусь в пыль. Это невозможно — жить без него, дышать без него, думать… Нинка, не трогайте нас, умоляю!

— Ты можешь внятно и по порядку? Ах ты Боже мой. Я сейчас вернусь. — Нина вскочила и метнулась к двери, над которой вспыхнула зеленая лампочка. — Не уходи. Я сейчас.

Прямо перед Мусей был стеклянный шкаф, полный баночек, пузырьков и прочих непонятных вещей. Он поблескивал с таким гордым самодовольством, что она с большим трудом сумела подавить в себе желание запустить в это наглое холодное сооружение табуреткой.

Нина вернулась почти бегом, что-то достала из шкафчика, бросила: «Я сейчас». Муся видела, как над дверью палаты напротив вспыхнула такая же требовательная лампочка. Она встала и, не оглядываясь, побрела в сторону выхода.

— Что ты здесь делаешь?

Галя схватила Мусю за плечи и крепко встряхнула.

— Заблудилась. Пусти.

Она резко высвободилась.

— Врешь. Неужели и ты на игле сидишь?

— Нет. А что это?.. Да, конечно, я знаю. Хотя я ничего не знаю. — Муся вдруг схватила Галину за шею и прошептала в самое ухо: — Скажи им, чтоб они меня не трогали. Иначе я… я не знаю, что случится.

— Ну-ка иди сюда. — Галя втолкнула Мусю в тускло освещенный чулан с грязным бельем, тихо прикрыла дверь. — Ты влипла, да? И сколько дней задержки? Да ты не трусь — сейчас есть такие лекарства, что можно обойтись без…

— Я очень хочу родить от него. Это было бы такое счастье. Наверное, это еще прекрасней, чем то, что у нас было. Хотя это было так волшебно! Боже мой, а я и не знала, что так бывает.

— Ты что, была с мужчиной в первый раз?

Муся едва заметно кивнула.

— Не говори Нинке, — зашептала Галя. — Матери обязательно проболтается, и тебя посадят на поводок. Я его знаю? Господи, да у тебя вся шея в кровоподтеках. Не мужики, а вампиры проклятые. Я сейчас принесу камфарный спирт.

— Не надо! — Муся схватила Галину за руку. — Мне нужно… мне нужно быть с ним каждую минуту. Как это сделать?