Нечаянные откровения

Что теперь оказывается чуть ли не главным для писателя? А вот что (как для дитяти, ещё не вошедшего в разум): раньше писать кой-чего было н е л ь з я , а теперь – м о ж н о . Ко всему прочему это нынче стало ещё и модно…

Как однажды призналась одна одиозная представительница прекрасной половины, схватившая в руки перо и принявшаяся искать темы и сюжеты (и признавалась без всякого стеснения, даже с какой-то странной гордостью, на страницах газеты (!), потому что знает, что за такое нынче даже похвалят): мол, собираю я подружек и говорю им: «А ну, девки, валяйте – выкладывайте, какие когда самые что ни на есть мерзости вы сотворили в вашей жизни!»

Вот такой, с позволения сказать, «творческой» личности, оказывается, совершенно ясно, о чём надо писать, чтоб схлопотать премию от замечательных (ах, как хочется надеяться, что замечательных лишь для узкого круга) каких-нибудь «нацбестов».

Она, эта личность, и пишет… Главные персонажи её очередного опуса… шизики со всеми «прелестями» их ненормальной жизни. Ну а в качестве приправы к их ползучему существованию сойдёт и чья-нибудь пьющая мама плюс экстравагантное свидание старой девы с пожилым мужиком, плюс прожорливая бывшая училка, помешавшаяся на своих похождениях в молодости… И прочая лабуда. Кстати спросить: не девки ли «писательнице» наврали?

Как в мешок для мусора собрать можно всякую падаль.

Только попробуйте мягко – как сплошь это делают почему-то современные обозреватели-критики – упрекнуть подобную борзописицу в передёргивании, в сознательном искажении сущего, в результате чего получается примитивная ложь – тут же и получите от её защитников – совершенно в духе религиозной секты: «Автор видит именно так.»

Видит именно так? Но не значит ли это, что от косоглазия надо лечиться?

Куда там! Ещё и кино такое снимать разбегутся.

Вот и выходит, что сто лет назад упомянутые Чеховым «жабы и крокодилы» не только существуют, но и прекрасно себя чувствуют, ибо не видно что-то серьёзного им противостояния. Они почему-то неприкасаемы.

10.08

Должно быть, существует некий закон, по которому неоднократное повторение чего бы то ни было неизбежно приводит к снижению качества однажды задуманного и с успехом воплощённого.

Речь идёт о так называемых ток-шоу.

В ходе дискуссии наступает такой момент, когда приходит некая инерция: всё уже сказано о вещах актуальных и обсуждать, кажется, больше нечего. Даже такие интересные передачи как «вечера» Соловьёва или «60 минут» начинают буксовать от повторов одного и того же и навязчивого присутствия лиц – нередко одиозных.

И ещё одна подробность – поистине печальная.

В этих передачах не раз повторяли (как это у нас раньше говорилось: с законной гордостью), что они (эти дискуссии) самые что ни на есть свободные, ничуть не препятствующие выражению любых мнений… А как же насчёт «прервёмся на рекламу»? Отчего же ей – зачастую хамской, тупой, неприличной, опускающей ниже плинтуса высокоумное говорение – никто не препятствует? Это разве свобода? Куда же она подевалась? И что же вместо неё, сладкой? А вместо неё позорная – поскольку ну никак её невозможно отменить – з а в и с и м о с т ь от того, что этим ТВ верховодит, то есть – от золотого тельца… Даже у Соловьёва, ловко навострившегося шутками компенсировать унижение пресловутой рекламой.

13.08

Сегодня, благодаря прошлым разрушителям, состояние отечественного образования ужасно. Вот некоторые характерные черты нашей современности (по страницам прессы):

– Сегодняшним студентам – даже гуманитарных! – вузов литературные цитаты, которые прежде знал каждый советский школьник, которые вошли в народную речь как крылатые выражения и которые, добавлю от себя, у каждого составляли часть его духовного мира (например такие как: «а счастье было так возможно…», «дела давно минувших дней…», «глаголом жги сердца людей», «есть упоение в бою», «а он, мятежный, просит бури…», «всё это было бы смешно, когда бы не было так грустно» и т. д.) – теперь всё это им надо объяснять как иностранцам; поколение школьников 90-х и нулевых годов, как правило, не способно грамотно говорить и связно писать;

(на это обратила внимание Анна Яковлева, преподаватель, кандидат философских наук)

– Когда к нам на филфак (!) приходят вчерашние школьники, мы плачем. Они забыли, что такое подлежащее и сказуемое. Не знают, чем звук отличается от буквы. На первом курсе я объясняю будущим филологам (!) (неизбежный вопрос: кто и зачем их принял в студенты МГУ?! – Б.С.), чем прилагательное отличается от наречия;

(Наталья Николенкова, доцент филфака МГУ)

– Сегодня уже пришли в школу учителя, уверенные в том, что «вечор» в известной строке Пушкина «Вечор, ты помнишь, вьюга злилась?» – это имя человека, к которому обращается поэт.

(Ирина Бубнова, доктор филологических наук, профессор)