Нечаянные откровения

Сегодня услышишь случайно в старом шлягере сочетание слов – «парк незыблемой культуры» да ещё не как-нибудь, а с язвительной рифмой , то есть всё не так в этом парке, где даже сороки – и те «дуры». Услышишь ещё, что несчастные деревья «покраснели» от безобразий, творящихся в парке, – и вспомнишь с печалью: да, в те перестроечные времена славные барды друг перед другом торопились топтать всё подряд – вот и ни в чём не провинившийся московский парк попал под руку.

А сегодня из эпитета этого – незыблемая – как-то повыветрился яд сарказма, поскольку та культура-то, которая была, никуда не делась. И кличка к птицам почему-то не захотела приклеиваться – никакие не дуры, эти сороки. Да и деревья продолжают краснеть совсем по другой причине.

5.05

Случались в истории нашей моменты поразительные.

Михаил Лермонтов был убит на дуэли совсем молодым, когда гений его находился в самом расцвете. И нам теперь никогда не узнать, какого богатства лишилась наша культура с его гибелью.

Фортуна подарила нам и случай противоположный.

Шестнадцатилетний боец красноармейского отряда Михаил Шолохов вместе с другими попал в плен к махновцам. Пленников ожидал расстрел. Снизойдя к юным летам подростка, батька пожалел его, помиловал, оставил жить. И тут уж нам совершенно ясно, что бы мы потеряли, не случись этого. Можно себе представить на минуту… а что если бы у батьки тогда было плохое настроение?

13.05

Очередная экранизация: «Тихий Дон» Урсуляка. Посмотрев одну-другую серию, хотел уж было остановиться – нельзя сказать, что удачен выбор исполнителей главных ролей. Но какая сочная фактура и местами снято очень сильно. Речь казацкая, с детства мне знакомая, воссоздана бережно, очень похоже – огрехов мало. Что до остального…

Шолохов писал правду о жизни казацкой, которую он хорошо знал (эту правду в своё время довольно близко воссоздал Герасимов). Хорошо знал обычаи, нравы казаков и казачек и показал их без примеси позднейших так называемых исследований, на которых – неизбежно! – ложится отсвет новейших времён. И вот черты этих самых новейших времён пытаются наложить на ушедшее торопливые создатели новых сериалов: подмешивают некие «достижения» – уже современной – психологии. И всё это вроде убедительно – с помощью современной техники и замечательной игры актёров…

Хочется возразить киношникам: ребята, вы же – другие, нельзя бесцеремонно вносить свои понятия в отношения людей столетней давности – да ещё малоизвестного вам сословия. И никакое это не «новое прочтение» – это просто насилие.

Не поленился заглянуть в книгу, полистал.

Всё в романе: и широкие картины жизни, и язык – живой, цветастый, пахучий поток, временами порожистый, неровный, порой даже не совсем управляемый (что вполне понятно: писал-то это человек молодой, ещё не обретший как следует власти над своим роскошным даром) – но какая же это ядрёная проза, какая мощь – до несдержанности – чуть ли не в каждом эпизоде! И перед несокрушимой мощью этого потока – какими слабыми, бледными, немощными выглядят, например, все эти «петербурги», «живаги» и подобные им химерические сочинения…

15.05

Есть на свете, казалось бы, очевидные вещи, не требующие высокоумных рассуждений, – по сути библейские истины, почему-то никак не доходящие до современных мудрецов. Человек оставался человеком только тогда, когда для него в том или ином виде присутствовал некий элемент сдерживания его инстинктов. Это отражалось в искусстве. И это напрямую было связано с воспитанием и обучением подрастающего поколения.

Теперь мы хорошо видим, что всё это было в советском прошлом, которое оставило нам немало прекрасных образцов в образовании, воспитании, в творчестве (например, в кино, в литературе). Об опасности полной – несдержанной – свободы, особенно губительной для юных, – когда будет «всё дозволено» – предупреждал ещё Достоевский. Находиться в подобном состоянии – всё равно что гнать по горной дороге в авто с отказавшими тормозами.

Казалось бы, мысль эта вполне уже банальна и многими высказывалась не однажды. Вот и маститый критик Игорь Золотусский, рассуждая о природе творчества, в записной книжке заметил: «сладострастное погружение в стихию отрицания разрушительно». Разрушительно, я бы добавил, не только по отношению к творчеству, но и для самого творца. Однако существуют «творцы», которые этого не понимают.

Существуют у нас киношники, которые – и в самом деле сладострастно! – многоцветный мир народной жизни обильно мажут чёрной краской, демонстрируя своё отношение к «этому народу» как к быдлу (при этом себя они к быдлу не относят, хотя и сами вышли из того же народа). И, надо сказать, гонят чернуху с подлой мыслишкой потрафить Западу, встречающему прохиндеев с распростёртыми объятьями и раздающему этакие поощрительные награды. И этому безобразию не видно никакого противодействия!