Нечаянный обман

Олимпия распахнула глаза, потом улыбнулась, и в ее улыбке появилась мудрость всепонимающей женщины. Она медленно опустилась на него, так что копье Джареда очутилось у самого ее входа.

— И что же это за страны, мистер Чиллхерст? Вы же знаете, что я люблю познавать новое.

Джаред смотрел на нее, а в ее глазах бегали шаловливые чувственные огоньки, он усмехнулся:

— Напомните, чтобы я позднее составил для вас список, миссис Чиллхерст.

— Если вас не затруднит.

— Что вы, что вы! Если помните, я же учитель и прекрасно составляю списки.

Его руки сомкнулись на ее бедрах, и он с уверенной силой вонзился в Олимпию, не ожидавшую этого.

— Джаред! — Ее глаза расширились от изумления и сразу сузились от желания. — Какой интересный обычай!

— Я так и думал, что тебе понравится. — Джаред провел рукой по плавной линии ее бедер.

Слова давались ему с трудом. Всем существом он откликался на песню сирены. Он застыл, переполненный желанием, близким к отчаянию. Олимпия (шла влажной и жаркой, она плотно и туго облегала его плоть. Она вбирала в себя, окутывала, опутывала, превращала его в часть самой себя. За эти несколько минут, что он проник в самую глубь, Джаред понял, что он не одинок. Он обрел возлюбленную, сумевшую затронуть его душу. Возлюбленную» которая поможет ему спастись с одинокого острова.

— Моя возлюбленная сирена. Жена моя.

Олимпия вскрикнула. Тело ее напряглось, и, сотрясаемая волнами страсти, она обессиленно рухнула, обняв Джареда.

А потом она пела свою пронзительно-счастливую, сладкую песнь сирены, песнь, которую она пела только для него. В последний раз он с силой насадил ее на себя, и его поглотили бушующие волны не отмеченного ни на одной карте мира моря.

— Фейерверк, — пробормотал Джаред. Олимпия вздрогнула. Она лежала на сильном влажном теле Джареда, ноги их сплелись, ее волосы рыжим пламенем разметались по его груди.

— Что ты сказал? — рассеянно спросила Олимпия.

— Заниматься с тобой любовью — все равно что находиться в самом сердце фейерверка. — Джаред запустил руку в ее волосы и принялся перебирать локоны, блестевшие в свете свечи. Он удовлетворенно улыбнулся:

— Сирена моя, у тебя столько талантов. Ты можешь соблазнить меня даже тогда, когда ссоришься со мной.

Олимпия хихикнула:

— Не обижайтесь, милорд, но вас очень легко соблазнить.

Улыбка сошла с его лица.

— Только тебе.

Она слегка опешила от резкой и внезапной перемены его настроения. Возможно, из-за того, что сама пребывала еще в состоянии приятной расслабленности. Встретившись с ним взглядом, она вновь ощутила, как все недоразумения и недомолвки, мешавшие их взаимопониманию, отступают прочь.

— Я счастлива слышать это, Джаред, потому что со мной происходит то же самое, — мягко сказала она. — Ты единственный мужчина, о котором я мечтала.

— Вот теперь мы по-настоящему женаты, — произнес он очень тихо и твердо, словно скрепляя некое соглашение незримой печатью. — И для нас обоих нет пути назад.

— Я знаю. Это как раз то, что я пыталась тебе объяснить. раньше.

— Ах да, твоя лекция на тему, что раз уж мы обречены друг на друга, то следует попытаться извлечь из этого как можно больше выгоды для обоих.

Его насмешка заставила ее вспыхнуть.

— Я только пыталась оценить ситуацию с практической точки зрения.

— Предоставь практическую сторону нашей жизни мне, я неплохо с этим справляюсь.

Олимпия нахмурилась:

— Не кажется ли тебе это странным?

— Что именно?

— Ты такой практичный и разумный, но в то же время в тебе бушуют страсти, которым ты никогда не даешь выплеснуться наружу. Твое самообладание порой пугает меня, милорд.

— Благодарю. Я всегда стараюсь контролировать себя.

Она одобрительно улыбнулась:

— И правда, стараешься. Главное, что тебе это почти всегда удается, Джаред!

— М-м-м?

Она коснулась черной бархатной повязки на его глазу.

— Ты никогда не рассказывал мне, как ты потерял зрение.

— Это не столь поучительная история.

— И тем не менее я хотела бы услышать ее. Я хочу знать о тебе все. — Джаред перебирал ее волосы.

— У меня есть двое племянников, Чарльз и Уильям, которые всю жизнь стараются во что бы то ни стало быть достойными репутации нашей семьи.

— О чем ты?

— Они милые, только слишком отчаянные, безрассудные, а то и просто надоедливые непоседы. Когда им было четырнадцать и шестнадцать, они решили заняться незаконной торговлей. Они связались с контрабандистом, который возил товары во Францию.

— И что произошло?

— Я узнал об их планах в ту ночь, когда они только-только начинали. Мои отец и дядя оказались замешанными в Италии в очередную авантюру. Ко мне пришла в слезах моя тетка, мать этих мальчуганов, и умоляла меня уберечь Чарльза и Уильяма от беды.

— Сколько тебе было лет?

— Девятнадцать.

— Так ты… Той ночью что-то произошло? — встревожилась Олимпия.

Джаред недовольно поморщился.

— Да уж не без этого… Всегда что-то происходит, когда кто-нибудь из моей семьи замышляет очередные идиотские планы. У мальчиков возникли осложнения с капитаном судна, которое перевозило через Ла-Манш контрабанду.

— А что он сделал?