Нечего прощать [СИ]

— Я столько раз задавал себе этот вопрос, — сказал Андрей немного успокоившись, — и не находил внятного ответа.

— Теперь, с другой стороны баррикад смотреть на ситуацию стало гораздо проще?

Андрей кивнул:

— И ты не представляешь, как мне стыдно. И я понимаю, что все что творится — наказание за то, что я тогда проявил себя не лучшим образом.

— Не говори чушь, Андрюш, — покачала головой Анастасия, — это была не твоя вина. И мы это давно поняли.

— Ты это поняла, когда заложила бомбу в гараж?

— Когда за тобой закрылась дверь и я побежала за тобой следом, — ответила Анастасия, — у меня до сих пор в голове стучат слова — «Не дай им вырастить из него такое же дерьмо, каким являются они сами. Мне достаточно того, что он им пытается подражать…»

— Да. Я шел против себя и делал из себя циника и подонка. И сегодня получил ответную порцию.

— И тебе больно?

— Да, — Андрей закрыл глаза, — потому что я все равно люблю его, что бы он не говорил. Любил, люблю и буду любить. Я не смогу без него жить.

— И не будешь, — произнесла Анастасия, — я тебе это обещаю. Только пообещай мне одно и прямо сейчас.

— Что?

— Ты постараешься удержать себя от выходок, подобных сегодняшней. Я понимаю, что у тебя произошел выброс эмоций. Но сейчас наступает тяжелый период и тебе надо держать себя в руках, ты меня понял?

Андрей кивнул:

— Поэтому я хочу чтобы завтра же ты вышел на работу. Она тебе сейчас необходима как воздух. И ты сможешь обратить свою ненависть в нужное русло.

— Я не понял.

— Андрюша, — ты забыл про пароли к системе? Я даю тебе кард–бланш. Можешь из Носовых фрикасе любого масштаба творить, это твоя месть. Они ее заслужили сполна.

Андрей задумался. Это действительно могло хоть немного развеять его и увести в сторону от грустных мыслей:

— А мы в это время, — сказала Анастасия, — вернем нашего главного наследника в семью. И все будет в порядке.

Андрей кивнул и Анастасия оставила его, вышла в коридор и по галерее спустилась в гостиную где сидела возмущенная Ирина:

— И где все? Что тут за взрыв был, что двери открыты, на стене вмятина как будто слон задницей врезался, ковер на лестнице взбит, как будто на нем миксер проверяли.

— Мам, — сказала Анастасия, — ты только не разводи крики и панику — я тебе сейчас все подробно расскажу.

Они спокойно расселись в гостиной и Анастасия обстоятельно пересказала Ирине всю подоплеку произошедшего побоища, и само событие:

— Как он мог! — возмутилась Ирина, — ударить… девушку! А ты почему стояла и не оттащила его? Просто молчала и смотрела?

— Мама, я тебе так скажу. Мы, женщины очень любим эксплуатировать образ слабого пола, и потому можем позволить себе порой вести себя как последнее дерьмо. И таких гадин среди нас большинство. А эта — едва ли не худшая из тех, что я видела. Я уверена, что именно она открыла комнату Антона и подослала туда Клару, и много еще в чем уверена, но пока четких доказательств не найду — не буду.

— Хочешь правду? — сказала Ирина, — какой бы гадостью она не была…

— Мам. Давай так, в следующий раз ее разукрасим мы с тобой вдвоем. Я просто не хочу, чтобы это было на кладбище, когда она кого–нибудь сведет в могилу так, как это ее покойная мамочка вытворила.

— Значит так, — сказала Ирина, — я поеду к ней и поговорю с Антоном. Нельзя допускать, чтобы он обвинял Андрея во всех этих убийствах, только потому что эта…

— Мама, привыкни к слову Гнида как к факту. Уже даже Соня его применяет не искривляя губы. А ведь именно она дала ребятам толчок к признанию в любви…

— Я поеду к этой Гниде и поговорю с Антоном. Нельзя отказываться от своих родных ради этой страшибелы.

— Мама, ты уверена?

— На сто процентов!

Тем временем Антон, погруженный в свои мысли и усилиями Полины выселенный в свободную комнату покойной Зины сидел с подушкой в руках и смотрел в окно, на пустую темноту, которая медленно и тягуче скручивалась в трубочку и из нее возникал образ Андрея. Тот самый светлый и любимый образ, даже сейчас Антону не удавалось ненавидеть его, хватало только на эти краткие периоды показного поведения. И все.

Сейчас его состояние медленно катилось по наклонной плоскости вниз и грусть и отчаяние охватывали его. Он страстно любил Андрея, но сомневался в том, что он не причастен к этим убийствам и смерти его родителей, которые стояли на пути их отношений.

Влага постепенно вышла из под его контроля и солеными каплями начала собираться в его глазах. Антон снял очки и дал волю эмоциям — слезы потекли из его глаз потоком, но позволить себе издать хоть один лишний звук он не мог — это бы услышали. Но проницательная Полина, стоявшая под дверью и слушавшая за Антоном, пока Гнида плескалась в ванной, услышала это отрывистое дыхание. Человек дышит так, когда плачет, когда его душа изранена и он хочет выйти из плена.

Полина боялась, что Антон может сделать с собой непоправимое, потому была настороже — ей не хотелось, чтобы молодой человек погиб и понимала — он страдает от любви. Большой любви.