Нечего прощать [СИ]

— Я догадалась! Я кое–что поняла! — сказала она.

Андрей и Женя вопросительно посмотрели на ее забавную и озадаченную физиономию и почти синхронно сказали:

— Ну и?!

— Смотрите. Твоя тетка, ее брат, бабушка Ира и Марина — они всю историю знали от и до, — сказала Соня.

— Марина точно мало что знала, — сказал Андрей, — ее в городе не было, она потом приехала.

— Неважно! Так вот, если ты задумал месть, зачем тебе ждать восемнадцать лет, чтобы поджарить этих цыпляток на медленном огне? — заговорила быстро Соня.

— Может он отдыхал и готовился, — высказал гипотезу Женя.

— Нет, — сказал Андрей, — я согласен с Соней, ее версия логична, и я, кажется, понял ее суть.

— Именно! — воскликнула Соня, — убийца тот, кто узнал все совсем недавно. И начал продумывать свои действия только сейчас. До этого момента он ничего не знал, вот что я поняла! И потому он настолько зверствует. Он мог думать долгое время одно, а все оказалось настолько хуже, что он озверел и стал творить самосуд своими руками.

— Мне нравится ход твоих мыслей, — заключил Женя, — но ты не допускаешь варианта, что это может быть человек, который до какого–то момента не мог осуществить свой замысел. А сейчас у него это получилось.

— Погоди–ка, — не понял Андрей, — что ты имеешь в виду?

— Чисто гипотетически, если бы мой отчим остался жив, чего он мог ждать?

— Я поняла, — сказала Соня, — он ждал, когда сможет проникать в дом беспрепятственно, когда Антон дорастет до того возраста, когда их будет не различить. А они похожи просто дьявольски!

— Вы с ума сошли, — сказал Андрей, — я был на его похоронах, гроб был открытый. Он не может быть жив.

— Тебя тоже считали погибшим, — объяснила Соня, — однако же ты здесь, говоришь с нами и очень неплохо выглядишь. Так что я бы не стала отвергать эту идею. И это по крайней мере объясняет, почему он ждал столько времени.

* * *

К подъезду дома Гнидовых подкатило такси, в котором сидели Надя и Антон. Они быстро расплатились, и вошли в подъезд. За прошедшие два дня Антон сильно изменился — он значительно похудел, щеки его ввалились, глаза были мутные. Когда его увидела Полина она ахнула:

— Антоша, что с тобой! Ты за три дня постарел лет на пятнадцать!

— Не знаю, что с ним, — сказала Гнида, — вроде есть нормально, но его стала мучить невралгия, сразу как мы из города выехали, я поэтому и решила, как увидела что он сохнет на глазах — сразу сюда, а завтра напрямик к врачу, чтобы понять что происходит.

Полина отвела Антона в комнату и уложила его в постель:

— Антоша, — сказала она, — как ты себя чувствуешь? Ты правда ешь?

— Со мной все в порядке, — спокойно сказал он, укрываясь одеялом, — просто мне не стоило уезжать из города.

— В день когда вы уехали, приезжала твоя бабушка Ира и Андрей. Они хотели поговорить с тобой.

Антон повернулся к Полине, потом резко схватил ее за руку и взмолился:

— Как он, вы же его видели, как его самочувствие?

— Антош, — ответила ему она, — он очень страдает и мучается, не спит и плачет ночами. Точно так же как и ты.

— Вы можете ей позвонить?

— Ирине?

— Да, — сказала Полина, — я обещала ее проинформировать о вашем приезде сразу же. Ты не возражаешь?

— Нет, — сказал Антон, — я не против. Можно я посплю пока?

— Конечно, — ответила старуха и вышла в коридор, оттуда пошла на кухню, чтобы взять телефон.

Оставшись один, Антон достал из кармана сложенную вчетверо фотографию Андрея и провел рукой по его щеке:

— Милый мой, — сказал он, — как я мог тебе предать, любимый, я так люблю тебя. Убивал ты их, не убивал. Это неважно. Я все равно люблю тебя.

Глаза его очень быстро налились слезами и Антон разразился тихими рыданиями, которые позволял себе только тогда, когда их не видела Гнида. Про себя при этом он уже подспутно начинал ее ненавидеть — потому что в ее присутствии был вынужден притворяться, что не страдает по любимому человеку, которого он предал, отчасти по ее требованию. Хотя это все равно было очень слабое оправдание.

Тем временем Полина убедилась, что внучка не слышит ее и пошла на кухню к телефону. На самом деле Гнида очень умело притворялась потому что откровенно опасалась шпионажа со стороны бабушки. Очень скоро она получила подтверждение своих опасений, поскольку услышала следующее:

— Алло, Ирина?

— Да, это я, — ответил Полине женский голос.

— Я звоню как и обещала вам позавчера, — намеренно понизив голос, — они утром вернулись. Ваш внук просил меня вам позвонить.

— Антон? Как он.

— Очень плохо, судя по всему не ест. Похудел страшно.

— За два дня?

— Я сама испугалась!

Поняв, что к чему Гнида решила готовиться к визиту Ирины, а сама вышла на кухню и предложила заварить для бабушки чая, которого она привезла из деревни:

— Ты знаешь, чем меня побаловать, — сказала Полина, — завари конечно. И мне нужно поговорить с тобой очень серьезно.

— О чем бабушка? — спросила ее Гнида.

— О тебе и Антоне. И теперь это не шуточки, ты можешь сдать кровь на анализ. Что угодно. Но и мне теперь известно это. Потому и тебе бы не мешало узнать.

— Бабушка, — возмутилась Гнида, высыпая в чайник травы, — скажи прямо! — она развернулась к ней лицом и четко посмотрела.