Нечего прощать [СИ]

Ты — моя судьба. Мое вино, мой порок

С самого начала ты рядом

Мой мягкий бальзам, Мой символ, мой гуру

Маячок, на который я иду в темноте

Мое море, моя мать, Мой страх, мой элексир

Видение звездного пространства

В котором тонет все, чем являюсь

Мой саван, моя йога

Ты мой наркотик, страсть и карнавал

Мой зен, Моя радость, мое несчастье.

Current music-Marcos Andre-Meu bem, meu mal

Любимый Сьелито!

Ты знаешь ведь — во всем бабы виноваты. Именно «бабы», а не женщины. Поскольку среди женщин можно найти людей. Среди баб — нет. Вся гомофобия идет от них. Знаешь почему? Потому что их больше. А они любят к себе внимание. Очень любят. Упиваются этим вниманием, придумывают различные ухищрения, красятся, прически строят, стринги одевают. Но я же знаю, что тебя этим не пронять, ты же с другого куста, не возбудит тебя никогда эти бесполезные куски мяса раскрашенные, завитые и бегающие по винзаводам в поисках как можно более понтастой выставки, на которой она конечно ни черта не поймет, но сходит, будет трясти перед подругами, что вот — сходила, билет достала, там все такое захватывающее. Долго будет трясти. И чеком из кафе и этими цветами, которые завянут на следующий день, поскольку бабы выделяют не пот, а кислоту в газообразном состоянии от которой все цветы дохнут.

Так вот, а знаешь, откуда гомофобия? Так вот, я уже сказал, что они обожают, когда за ними бегают, дарят им лимузины, падают под ноги и прочее. А когда двое тех, кто вроде ДОЛЖЕН за ними бегать находят друг друга — это ненормально, это кошмар, это надо лечить! Потому что такие люди никогда не упадут им под ноги и не оттрахают их до посинения, поскольку без секса бабы жить не могут.

А когда у бабы нет секса, то возбуждается центры ненависти. В первую очередь к тем, кто отказался к ногам пасть. Вот и получаются войны. Ненависть и гомофобия. Может ты уже начинаешь что–то понимать, Солнышко мое?

Я очень люблю тебя.

А.

09.02.2010(вечер)

Соня быстро спустилась по лестнице в гостиную. Разбитое зеркало было убрано, осколки вынесены в мусор, а Носов, приняв стакан кефира с самого утра уехал в свою контору, где имел все шансы опохмелиться, и пока что не совсем понятно, воспользовался ли он этой возможностью или нет.

— Мама! — сказала Соня Кате, которая в довольно пристойном виде сидела на диване и рылась в телефонном справочнике, разыскивая агентство, в которое она еще никогда не обращалась и с которым не успела разругаться.

Катя отвлеклась от справочника и смерила дочь:

— Что ты хотела? — спокойным тоном спросила она.

— Я ваши требования выполнила, — радостно сказала Соня.

— Какие, — не понимала Катя, — я что то не совсем пока вникаю в то, что ты хочешь мне сказать.

— Ну, я позвонила Жене.

— И он конечно не ответил тебе, как я и говорила.

Соня отрицательно покачала головой:

— Ни грамма, — он мне ответил, был очень рад звонку и сказал, что готов приехать сегодня к нам и познакомиться с вами. Спросил какие ты цветы предпочитаешь.