Нечеловеческий фактор

Тридцать первого декабря от театра оперы и балета, где не пустила на бал Лёху с любовницей, Галка забежала к родителям и с тремя банками еды пешком пошла домой. Она почему-то думала, что просидит ночь одна, выпьет шампанского и будет пялиться до утра в телевизор. На душе было пакостно, хотелось напиться до отвращения, но этого она делать не умела. После пары рюмок водки или коньяка пить ей больше не хотелось и заставить её вмазать ещё стопарик для веселья не мог никто.

Но в квартире, закинув ногу на ногу, с рюмкой коньяка в одной руке и яблоком в другой сидел Лёха. Он улыбался так мило, будто это не его недавно жена перехватила под ручку с любовницей.

— А ты раздевайся, дорогая! — он встал и помог ей снять плотно облегающие ноги сапоги. — Садись и я расскажу тебе, что и кого ты сегодня видела возле театра.

— Кого? — Галина налила в бокал сок из графина в бокал. — Это твоя сестра, которая внезапно прилетела на бал из Воронежа? Ты же там родился? Нет, это представитель заказчика, которой ты на балу хотел рассказать о тонкостях прелести ваших проектов.

Лёха глотнул коньяк и громко перекусил напополам яблоко.

— Это из министерства проверяющая, чтоб ты знала. И директор приказал: «Делай, Иванов, что угодно, но чтобы проверяющая осталась довольна нашими трудами, а также счастлива от нашего радушного приёма». Я её довёл до театра и сразу бы пошел домой, потому, что в фойе проверяющую уже ждали Никитин наш и Лымарева с Печерской. Они уже наметили программу, как министерскую штучку развлечь и продержать на балу до утра с хорошим настроением. Это чтобы она потом мягче и безболезненно нас проверяла. А привезти её из гостиницы директор для солидности поручил мне, начальнику отдела. Я привёз и собрался домой шлёпать, а тут ты…

Галка искренне засмеялась.

— Надо же какие звери — её начальники. Отправили девочку тридцать первого в командировку. Они, наверное, думают, что вы такие энтузиасты, что никогда не празднуете, а всё вкалываете без перерывов на сон, обед и туалет сутками даже в предновогодний день и сразу после него с утра.

Алексей поёжился и глотнул из бокала побольше.

— Карманы выверни, — сказала Галка беззлобно, но так, будто приказала.

Муж улыбался глупо и нервно, но рыться в карманах не спешил. Тогда Галина сама сунула свои тонкие пальчики в левый внутренний карман его современного пиджака с блестящим отливом и достала два билета.

— Она как без билета прошла? Ну, ладно, проскочила или проползла под ногами контролёров незаметно. А второй билет кому?

Сёмина Галина отошла, порвала билеты, бросила кусочки бумаги в пепельницу из чешского стекла и села на стул. Прямо напротив мужа. Лёха вскочил, перегнулся через разделяющий их стол, схватил Галку за волос, резко потянул и придавил её щекой к полированной поверхности румынской мебели.

— Тебя, суку, кто научил шпионить?! Думаешь — поймала меня с тёлкой, отругала и теперь я стану выдающимся семьянином? Пыль буду со шкафов вытирать и картошку тебе чистить? Ты за меня вышла, чтобы я тихонько топал сзади и за твою юбочку держался? А вот хрен тебе! Как жил, так и буду жить. Моя жизнь! Когда замуж собралась — ничего обо мне у подружек не спросила, дура? Они бы тебе мозги промыли и жила бы как всегда — одна до старости.

— Пошел вон! — Галина дернулась и оставила клок волоса в Лёхином кулаке.

На столе, сервированном к Новому году, она разыскала на ощупь нож, зажала его в руке и подняла к плечу. — Вон пошел отсюда, я сказала!

— Дура, она и есть дура! — Алексей поднялся, ушел в спальню и минут через пять вышел со своим чемоданом. Оделся в прихожей, ничего не сказал, кинул в зал на ковер ключ от квартиры. Потом хлопнула дверь, щелкнул язычок английского замка и в своей квартире Галке стало душно. Она в платье тонком, праздничном, и в тапках вышла на балкон, вдохнула побольше морозного воздуха, поставила локти на перила и заплакала. Не от злости и обиды. От страха. Ей показалось на миг, что ушел Алексей, а с ним и её жизнь. И что больше её, жизни, просто не будет с сегодняшнего дня.

В одиннадцать часов вечера она оделась и ушла к родителям. В двенадцать ночи они чокнулись бокалами с шампанским, поели немного и пошли спать. Телевизор даже не включали. Галка провалялась в кровати весь первый день января. Засыпала, просыпалась, плакала, снова засыпала.

— Всё? — спросила мама ближе к вечеру. Заглянула, чтобы понять — легче дочери или всё ещё не отпустила печаль. — Разведёнка ты теперь? Хорошо, что ребёнка не несёшь. Ты не жалей шибко. Не твой это мужик. Да и брехун прирожденный. Я это давно заметила. Обойдёмся без него, да?

Галина кивнула. Утром второго числа она побежала домой, переоделась в синюю форму с большим голубым значком на левом лацкане приталенного пиджака. На значке летел самолёт в чистом небе над словами «Лучший в профессии».