Нечеловеческий фактор

Он уронил голову на грудь любимой и затих, отдавая ей всю свою внутреннюю энергию…

Глава 33 Посторонним вход воспрещён

Воеводин прибыл на базу полигона через полчаса после её захвата. Грымова и Георгия Толоконникова, командора Погранслужбы России, чьи космолёты участвовали в операции, перекрыв пути отступления с поверхности третьего Кеплера в космос возможным беглецам, он нашёл в разгромленном кабинете начальника полигона.

Суета в коридорах базы и на её территории уже улеглась, всюду работали молчаливые эксперты и следователи контрразведки, вынося тела погибших в холл метро и расчищая завалы обрушившихся потолков и стен.

Кроме Грымова и Толоконникова в помещении находились трое парней, изучающих аппаратуру кабинета. Переговаривались они на таком узкоспециальном техническом жаргоне, что понять их не представлялось возможным.

В кабинете работал большой, чуть ли не во всю стену, виом, показывая кратер планеты и чудовищное тело в его центре, похожее на овальный панцирь черепахи трёхкилометровой длины по большой оси.

Воеводин подошёл к беседующим.

Толоконников подал ему руку.

– Приветствую. Мавр сделал своё дело, мавр может уйти?

– Да, спасибо, Жора, – сказал Воеводин. – Мавр. Оставь один борт, остальные отправляй домой.

Толоконников, кряжистый, как и глава «Сокола», седоватый, спокойноглазый, кивнул и вышел.

– Брандер Вируса, – кивнул на виом Грымов, выглядевший чуть бледнее обычного.

– Я уже понял. Как самочувствие?

– Нормальное, медики осмотрели и сказали, что я родился в рубашке.

– В «кольчуге».

Грымов улыбнулся.

– Да уж.

– Где Горюнов?

– Отправили на Землю с женой. Она в коме после пси-допроса, но жива.

– Представляю, что ей пришлось пережить.

– Ничего, наши эскулапы мёртвого поднимут. Руслан заслуживает не просто поощрения, его надо наградить. Надо же – уконтропупить самого Неуязвимого! А ведь этот чёртов супер буквально размазал нас с Хасимом по стене!

– Хасид?

Грымов помрачнел.

– Погиб. Медики взялись за него, но поздно, у него вся грудная клетка в дырах – нанокилы поработали…

– Он один из…

– Я уже понял, агент галактоидов из МККЗ.

– Один из них. Он, Леблан, Вондлярский… подстраховывали нас везде, где могли. Кстати, где Леблан?

– Убыл на Землю, надо полагать. Он добрался до брандера по подземному тоннелю и заблокировал установку связи. Сердюков даже если захотел бы устроить подрыв, не смог бы этого сделать.

– Он мне нужен.

– Сердюков отправлен на Нереиду.

– Леблан.

Грымов развёл руками.

– Попробуем связаться с ним дома… если только он захочет встречаться. А у Сердюкова оказалась заложена программа самоликвида.

– В таком случае он не главный, существует ещё кто-то, кто курирует деятельность всей банды вирусят в Солнечной системе.

Грымов помолчал.

– Будем искать.

– Ты здесь закончил?

– Практически.

– Поехали на базу, будем готовить удар по всем направлениям, как мы и планировали. Пока Знающие не опомнились.

– Все службы готовы.

– Вызывай Шапиро, Терехова… да и Горюнова тоже, он может понадобиться. Как ты думаешь, эта дрянь не взорвётся сама по себе?

– Не думаю.

– Три километра в поперечнике… неужели она способна уничтожить всю Систему?

Грымов промолчал.

Воеводин бросил последний взгляд на «черепаху» в кратере, нагруженную Бомбой Хаоса, и повернулся к выходу.

* * *

Сутки он провёл в палате клиники УАСС под Рязанью, куда положили Ярославу.

Сутки лучшие медики Спас-службы хлопотали над реанимационной камерой, вытаскивая жену из комы, которая, по сути, и спасла её. Каким-то чудом ей удалось «нырнуть в глубины психики», отделить своё «Я» от физиологических структур организма, почти разрушенных излучением псиграфа, и тем самым сохранить главные личностные ориентиры. Она осталась Ярославой Тихоновой, посвятившей себя борьбе с завоевателями и помнившей своего мужа.

Когда Руслан, читавший у окна палаты бумажную книгу, принесенную Грымовым, услышал её тихий голос, он чуть с ума не сошёл от радости.

– Горюнов…

– Яра! – Он выронил книгу, подскочил к прозрачной капсуле реанимакамеры. – Родная, вернулась!

Ярослава, бледная, с синими кругами под глазами, слабо улыбнулась.

– Я и не уходила.

Он наклонился к ней, жадно вглядываясь в бесконечно родное лицо, с трудом удержался от объятий; врач строго-настрого предупредил, что «никаких контактов с больной не допустит».

В палату вошла молодая улыбчивая медсестра, прочитала показания медицинского комбайна возле капсулы, поправила шлем на голове Ярославы, пожелала отдыха и вышла.

Он снова наклонился к ней.

– Как ты?!

– Плыву… всё качается… но тебя вижу.

Он всё-таки не удержался, бережно коснулся губами щеки любимой, махнув рукой на все предупреждения. Совсем не дотрагиваться до женщины, которую боготворил, он не мог и не хотел.

– Рассказывай, – еле слышно попросила она.

Он огляделся, и тотчас же возле стоящей посреди палаты реанимакамеры из пола вырос хрупкий на вид стеклянный стул. Он сел.

– Мне приказали тебя не волновать.

– Я в порядке… ты коротко.

Он собрался с духом и несколькими фразами обрисовал историю схватки с агентурой Вируса на Кеплере.

– Не помню, – виновато наморщила она лоб. – Я была на Кеплере?