Нечестивцы

— Обыскать каждое чёртово платье, всё нижнее бельё, трусы, носки, чулки.

— Что искать, Господин?

— Всё, что покажется подозрительным. Найдёшь — передаешь Денису. Дэн, — окликнул охранника, маячившего за дверью, — если вдруг в личных вещах Госпожи будут обнаружены какие — либо подозрительные вещи, неважно какие, ты изымаешь их и сообщаешь напрямую мне!

Охранник кивнул и вышел. Я отпустил взглядом экономку и повернулся к Дарине.

— Раньше ты была в этом доме хозяйкой, но после своего поступка ты будешь здесь пленницей. Без права голоса и свободы перемещения. Днём рядом с тобой постоянно будут находиться охранники или слуги. Не старайся натворить глупостей, Дарина. Мы оба знаем, что я не дам этому случиться. Ты умрешь…старой, прожившей сто лет, бабушкой… и только после меня!

Схватил её за голову и рывком притянул к свои губам. Поцеловал, запоминая вкус её губ и запах тела. Усилием воли отстранился и быстрым шагом вышел из спальни.

Обратно в город я ехал на машине. Позвонил пилоту собственного самолёта, доставившего меня сюда, и отпустил его. Слишком много мыслей роилось в голове после сегодняшних событий, и мне нужно было всё обдумать, прежде чем вернуться к игре.

Всё пошло не так. Сразу. С первых же мгновений. Она была зла на меня. Больше — она ненавидела меня. И теперь это были не пустые слова. Я видел это чувство в её пылающих глазах. А глаза не могут обманывать.

Ещё бы. Кто — то из этих тупоголовых ублюдков не удержал во рту свой поганый язык. Ухмыльнулся, вспомнив, КАК расправился с охраной. С теми, кто сменился в последний раз. Я не стал разбираться, кто оказался болтуном. Выяснил у Дэна имена последних прибывших и вызвал их к себе. Сукины дети насквозь провоняли страхом после того, как поняли, на какой стадии бешенства я нахожусь. Я пристрелил ублюдков. Предварительно отрезав языки. Всем троим. Без слов. Молча. Чувствуя, как Зверь буквально урчит от наслаждения. Наблюдая за их последней агонией и сам варясь в аналогичной. Забавное зрелище видеть, как неистово в диком ужасе молятся Богу создания Ада. Те, кто по моему приказу могли вырезать глаза и выпустить кишки.

Но всё это было после. После её слов о ненависти. После того, как она смешала меня с грязью, заявив, что не видит разницы между мной и другими. После секса. Настоящего. Злого. Быстрого, но от этого не менее крышесносного.

Все эти события калейдоскопом проносились в моей голове, пока я ехал назад. В свой личный ад, созданный мной же самим. Игра продолжается, Зверь, так что стисни зубы и при вперёд дальше!

Глава 5. Дарина. Карина

Я все время находилась в какой-то прострации, словно видела себя со стороны, а ничего не чувствовала. Меня успокаивал свежий ветер и холод. Я могла часами стоять на улице и обхватив плечи руками смотреть в никуда. Холод покалывал кожу, и напоминал мне, что я все еще живая.

Невидящим взглядом смотрела за дорогой, замечала смену охранников и приезд прислуги, но скорее автоматически, чем осознанно.

Когда к дому подъехал черный джип, я даже не обратила внимание.

Я заметила ЕГО не сразу. Скорее не заметила, а почувствовала, как всегда, кожей. Только в этот раз не было всплеска радости, скорее тупая боль. Когда отходит наркоз, чувствуешь примерно то же самое. Вижу его как в тумане и понимаю, что не хочу видеть и в то же время, где — то еще трепыхается та самая унизительная радость…Как брошенная на улице собака по инерции радуется увидев бывшего хозяина…

Пока он говорил, повысив голос я смотрела ему в глаза и скорее слушала, чем слышала его. Он спрашивал почему…Потому что он все же меня доламывает. Потому что в глазах, всех окружающих меня вообще больше нет. Плевать на окружающих, меня нет в моих собственных глазах. Я такая жалкая и ничтожная, что эта жалость просто убивает меня.

А потом заметила, как на его пальце блеснуло обручальное кольцо…не наше обручальное кольцо…совсем другое, и я захлебнулась от боли. Она была такой резкой, что мне захотелось орать и выть.

Зачем я любила его все эти годы? Ради страданий? Я получила их сполна. В нашем прошлом столько боли, что впору нанизывать её на колючую проволоку воспоминаний и обмотаться ею, чтобы впивалась посильнее и не давала забыть кто он Макс Воронов? Мне не суждено было познать с ним полноту счастья. Быть настолько любимой, насколько любила его я. Даже кольцо он надел на палец другой женщины. А ведь, по его словам, я единственная, кто удостоилась чести носить его фамилию — и снова ложь! Я мысленно видела, как развевается ее белоснежная фата, а я в черном саване, заляпанном моей кровью, которая сочится из моего разодранного сердца. Он таки сломал меня.

Это даже не пытка — это казнь. Медленная и мучительная казнь, смотреть на него и понимать какой он лжец, понимать, что никогда не любил меня, понимать, что между нами никогда ничего не было кроме моей иллюзии.

Каждое его слово больнее удара плетью. Я даже не верила, что слышу все это от него, что он все же выпустил на волю свои истинные эмоции. Унижая и оскорбляя меня, вывернул наизнанку все мои слова.