Нечестивый Консульт

И увиденное заставило замереть его бесплотное сердце…

- Коррекцию, разумеется, - ответил безгубый дунианин.

…Висящий и что-то бормочущий кошмар.

- Тебя переиграли, Анасуримбор, - произнёс его одноглазый брат.

Рога - узловатые и жуткие, вздымающиеся вкось и вкривь, словно нарисованные пьяным или ребёнком картинки. 

Четыре рога…

Нет…

- Но вы кое-что забыли, - усмехнувшись, сказал Анасуримбор. 

Его отражение согнуло ногу в колене и топнуло по полу обутой в сандалию ступнёй…

Сокрушительный удар, от которого по обсидиановой полировке плит пошли концентрические разломы. Грохот, отразившийся эхом от остова конструкции и вернувшийся обратно с силой, покачнувшей всех присутствующих…

И голос, громыхающий без малейшего признака колдовства.

- Я здесь Господин!

Ужас лягнул его, как взбесившийся мул.

Второй Негоциант завопил в неслышимом покаянии.

Прощая Ликаро вместе со всеми его неисчислимыми пороками и грехами.

Сам Мир превратился в крутящиеся вокруг неё мельничные механизмы и жернова – колёса всякой души вращались внутри колёс, шурша каждое в свой черёд, но издавая при этом и совместный, всепоглощающий скрежет. И Голготтерат в пределах Сущего был наиболее яростно крутящимся механизмом. 

Самым непредсказуемым местом.

- Сейчас, Кайютас!

Ещё крича, она почувствовала его – укол небытия, появившийся в двух шагах справа от неё, будто вытащенный из кармана…

Ей не было необходимости слышать щелчок…

Стрела едва задела её кулак, но этого было достаточно – да, более чем достаточно.

Древний Испепелитель не столько выскользнул из её руки, сколько упал вместе с рукою…

Принцесса рухнула на колени, схватившись за культю, оставшуюся на месте правого запястья. Хлынула кровь, растворяя соль будто снег.

Сотня, подумала она, глядя на то, как гибельной угрозой воздвигается над нею Скутула, ухмыляясь истекающей огнём пастью…

Сотня камней.

Стоя на коленях у самого края обуглившейся галереи, она скорчилась над обрубком руки. Исполинский змей навис над нею, его чудовищная голова склонилась, шипы на гребне ликующе грохотали. Нити пылающей слюны тянулись из пасти. Изумруды его глаз восторжённо сверкали.

- Долгие века минули, - прорычал легендарный враку, - с тех пор, как в последний раз мы лакомились героем, подобным тебе…

По-прежнему оставаясь на коленях, она распрямилась, бестрепетно встретив злобный взгляд.

- Я - ведьма!

Течение её мыслей разделилось. Сияние смыслов превратило череп Сервы в чёрную тень.

Одним движением она вновь обрела Исирамулис, схватив его левой рукой.

Скутула Чёрный изблевал из себя Ад.

Направляя песнь прямиком в разверзшуюся перед ней топку, она иссекла пространство перед собой сверкающими ртутными росчерками.

Серва ощутила этот звук своим сердцем – грохот удара, превосходящий возможности слуха.

А затем упала, устремившись вниз под скрежет рухнувших конструкций.

Всё вокруг падало, опрокидывалось и переворачивалось, скользя по изгибам оболочки Ковчега – отбросы веков нечеловеческого убожества, тысячелетние декорации, осыпающиеся вдоль исполинской шахты Атриума. Кувырнувшись в полёте, она заметила, как рушатся громадные завесы галерей, увлекая за собой ревущего Князя Драконов – ещё больше падали для ложной земли. А затем, перед тем как разбиться о трещину в перекошенных плитах, бурлящий поток обломков хлынул на неё всесокрушающей лавиной…

Отец!

Шранки, бросаясь с тесаками и копьями на поражённо застывших тидонских танов, хлынули из бреши как прорвавшие плотину воды. Клинки превращали в месиво лица. Каменные дубины в муку крошили кости. 

Сыны Плайдеоля были бойцами столь же стойкими, как и все прочие в Воинстве Воинств, но, их истребление оказалось будто бы предначертанным самой алхимией происходящего. Внезапностью случившегося краха. Замешательством Мисунсай. Ужасом, в который их повергли действия Алого Упыря. Всё это вместе взятое подорвало бы решимость любого, кем бы он ни был. Передние ряды попросту растворились в беснующемся потоке тощих. Таны один за другим гибли под этим неистовым натиском: лорд Эмбуларк, славившийся своею могучей статью, о которой другие мужи могли лишь мечтать, не говоря уж о том, чтобы тягаться с нею; фанатичный лорд Бирикки, прозванный во время Объединительных войн Подсвечником из-за сонмища сожжённых им за ересь ортодоксов; и множество других – менее известных. Плайдеолмены, однако, были людьми мстительными, более склонными по причине понесённых потерь впадать в ярость, нежели устрашаться. Они могли бы сплотиться вокруг своих павших родичей…