Нечестивый (СИ)

Высокий, длинные белокурые волосы, идеально сочетающиеся с темно-зелеными глазами. Брат засмеялся и подошел ко мне. Он был самым красивым человеком, которого я видела. И невероятно жестоким и властным. В двадцать лет он напал на отца, чтобы захватить власть в семье, но проиграл и вынужден был бежать. Несмотря на это, каждый раз, когда отец вспоминал брата, то отзывался с уважением и гордостью.

— Чтоб ты сдох, ублюдок, — прошипела я, — предатель.

Дядя уперся в мне плечо и еще сильнее вывернул руку, заставив меня закричать.

— Поласковее с Есеней, дядя, — мягко сказал брат, и с усмешкой добавил, — она же будущая мать моих детей.

— Прости, Кирилл, — смутился дядя, ослабляя нажим, — что с тем нечистым?

— Ушел, — досадливо сказал брат, — все из-за той тупой девки.

Я заметила на его ровной, гладкой коже небольшое синее пятнышко возле скулы.

— Может отпустите меня, — попросила я, — обещаю не нападать.

Я почувствовала, как мои руки задрали к пояснице и раздался щелчок. Холодные кольца наручников неприятно ожгли запястья.

— Мера предосторожности. — виновато сказал дядя, помогая мне подняться.

Он был самым нормальным в нашей семейке, даже привозил подарки, когда приезжал в гости, хоть и отец всегда ругался с ним из-за этого.

— Что здесь произошло? — спросил Кирилл, указывая на труп стрелка.

Я кратко пересказала произошедшее, опустив моменты с помощью Мефодия, просто сказав, что взяла его в плен.

— Ты что-то не договариваешь, — задумчиво сказал брат, — но плевать, я пришел не за этим.

— А где отец? — спросила я у дяди, — почему этот ублюдок свободно разгуливает рядом с нашей целью?

Брат расхохотался, смешно похрюкивая на вдохе. Смех был единственным моментом, портившим его идеальность. В детстве он меня каждый раз лупил, едва я что-то говорила про его смех.

— Теперь Кирилл глава семьи, — хмуро ответил дядя, — твой отец мертв.

— Я убил папочку, — задыхаясь от радости, сообщил брат, — можешь меня поздравить, сестренка.

Я заскрипела зубами от злости, как этот ублюдок посмел опередить меня.

— Не криви лицо, — презрительно сказал брат, — ты любила его не больше меня.

— Может вы потом будете миловаться, — недовольно пробубнил дядя, — сейчас надо проверить квартиру Серова.

Лицо брата на мгновение дернулось, будто ему плюнули в лицо. Я знала, что больше всего он не любит, когда ему указывают, что делать.

— Конечно, дядя, — сдержавшись, улыбнулся он, — дайте мне еще минуту.

Он извлек из кармана пиджака тонкую цепочку с черным ошейником. Подойдя ко мне, он издевательски медленно одел ошейник и провел пальцам по моему подбородку.

— Тебе очень к лицу, — прошептал он мне на ухо, обдав запахом черешни, — любимая сестра.

Как сильно я хотелавгрызться клыками в его прекрасное лицо и сорвать эту паршивую улыбочку вместе с кожей. Но сильный рывок бросил меня вперед, заставив опуститься на колени.

— Аккуратней, Есеня, — усмехнулся брат, — не задерживай нас.

Он поволок меня за собой, едва дав подняться, сзади пристроился дядя, будто заключенного ведут. Мы прошли через коридор, и я нарочито резко остановилась. Брат резко развернулся, красивое лицо исказилось в гневной гримасе, но я пнула ногой кроссовки, давая понять, что мне надо обуться.

— Быстрее, сестрица, — ласково сказал он, мгновенно переменившись в лице.

Я попыталась всунуть ногу, но сделать это без рук оказалось проблематично. Я с надеждой посмотрела на дядю, но он сделал вид, что его очень интересует обломок стрелы на полу. Вот же гордый засранец, надо и его внести в свой список, как раз место отца освободилось. А подарки пусть в задницу брата запихает.

Все же засунув ноги, я грустно уставилась на развязанные шнурки, дохлыми червями висящие сбоку.

— Идем, — нетерпеливо дернул ошейник брат, заставляя меня мелко засеменить, чтобы не упасть.

Подъезд выглядел вполне обычно, но приглядевшись, я увидела в углу комок черной плесени. Мне сразу вспомнился сон, где мечник убил меня, вонзив клинок в грудь. Я была почти уверена, что мечник — это Серов. Но почему везде был туман и что за странные твари бродили в нем?

— Не делай такое глупое выражение лица, — произнес брат, оглянувшись на меня.

Мы прошлись вверх по лестнице. В воздухе отчетливо слышались тяжелые, влажные миазмы. Везде были видны мокрые пятна. Стены покрывали блеклые серые разводы, словно кто-то провел испачканными в краске пальцами.

— Самая первая, — сказал дядя, указывая на обитую черным дерматином дверь, справа.

Брат остановился перед ней и осторожно нажал кнопку звонка. От кончика его пальцев протянулась липкая, черная нить, которую он брезгливо вытер о стену.

На звонок никто не ответил. Брат нервно ударил ногой по двери и выругался. Дядя прошел вперед, достал из куртки две стальных отмычки и наклонился над замком. Два легких поворота рукой и дверь щелкнула, открываясь наружу.

Брат пошел первым, таща меня за собой, но остановился возле вешалки, пропуская дядю. В глаза сразу бросилась темнота в квартире, вдобавок сильно несло тухлятиной.