Нечестивый союз

Она вновь рассмеялась. Доктору, еще не оправившемуся от недавнего потрясения, ситуация отнюдь не казалась забавной. Мысль о том, что незнакомка имеет власть над шайкой голодранцев, которые едва не отправили его на тот свет, ничуть не прибавляла Бартоломью веселья.

— Простите мою неучтивость, — произнес он, покаянно потупившись. — Я вам безмерно благодарен. Дозволено ли мне узнать ваше имя?

Незнакомка вскинула крутую бровь, в голубых ее глазах плясали веселые огоньки.

— Да, если вам так угодно, — усмехнулась она. — Меня зовут Джанетта из Линкольна. Дозволено ли мне узнать, кто вы такой и что делаете на нашей улице?

— На вашей улице? — в недоумении переспросил Бартоломью. — С каких это пор улицы в Кембридже стали частной собственностью?

На губах женщины вновь мелькнула усмешка.

— Для человека, который только что избежал весьма плачевной участи, вы излишне разговорчивы, — заявила она. — К тому же вы так и не соизволили ответить на мой вопрос. Итак, что вы здесь делаете?

Бартоломью замешкался. Посвящать любопытную незнакомку в свои дела ему вовсе не хотелось. К тому же он понимал, что совершил откровенную глупость, бросившись в погоню за церковным служкой. Ведь ничего не стоило узнать у отца Катберта, где живет пугливый человечек.

— Я просто-напросто заблудился, — сказал наконец Бартоломью.

Тут он заметил, что его большая сумка, где лежали не только медицинские инструменты и лекарства, но и мантия магистра, исчезла.

Джанетта, подбоченившись, насмешливо смотрела на него.

— Вижу, благодарность вам неведома, — протянула она. — Я спасла вас от неминуемой смерти. И чем же вы мне платите? Грубостью и неприкрытой ложью.

Против этого Бартоломью нечего было возразить. Смущение, которое он испытывал, усугублялось тревогой. Несмотря на то что злобные оборванцы исчезли и улицу заливал яркий солнечный свет, даже воздух здесь, казалось, был пропитан опасностью. Бартоломью чувствовал, что нужно как можно скорее уносить отсюда ноги. Он с усилием поднялся и глубоко вздохнул.

— Я пошел по узенькой тропинке через эти заросли, — откровенно признался он, махнув рукой в сторону кустов. — И неожиданно для себя самого оказался здесь.

Несколько мгновений Джанетта пристально глядела ему в лицо.

— Вы не шли по этой тропинке, а неслись по ней сломя голову, — поправила она. — Я думала, за вами гонятся псы преисподней.

Бартоломью счел за благо промолчать и окинул улицу глазами, пытаясь понять, как лучше выбраться отсюда. Взгляд его не ускользнул от Джанетты.

— Пока вы со мной, вам нечего опасаться, — заявила она. — Если хотите, я могу вас проводить.

Бартоломью пригладил взлохмаченные волосы и косо усмехнулся.

— Буду вам очень признателен, — ответил он. — Скажите, а как вам удается держать в подчинении этих людей?

Оставив вопрос без ответа, Джанетта сделала ему знак следовать за собой. Улица по-прежнему была безлюдна, но Бартоломью не сомневался — за ними украдкой наблюдает множество глаз. Тишина, висевшая в воздухе, была столь напряженной, что казалась осязаемой. Он взглянул на Джанетту, невозмутимо шагавшую рядом с ним.

Она улыбнулась, обнажив мелкие белые зубы.

— Вы спрашиваете, как мне удается держать местных жителей в подчинении? — произнесла она. — Дело в том, что благодаря мне они сплотились. Мне удалось возродить среди них дух единения.

Бартоломью не вполне понял, что его спутница имеет в виду, но не счел нужным уточнять и переспрашивать. Сейчас ему хотелось одного — как можно скорее выбраться отсюда и оказаться в знакомых стенах Майкл-хауза. По какой-то необъяснимой причине рядом с этой женщиной ему было не по себе. Оглянувшись, он с тревогой увидел, что на почтительном расстоянии за ними следует большая группа местных жителей. Молчание этих людей казалось ему более грозным, чем оскорбительные выкрики и ругательства. Джанетта тоже оглянулась, но, судя по всему, толпа не вызвала у нее ни малейшего беспокойства.

— Они хотят знать, куда вы меня уводите, — пояснила она.

Грязная улочка кончилась, и они окунулись в жизнерадостную суету рыночной площади. Под разноцветными тентами, прикрывавшими товары от палящего солнца, царили шум и оживление. Отовсюду неслись собачий лай, крики торговцев, смех детворы, которую потешал своими трюками фокусник. Сбежавшая от хозяина свинья оглашала воздух пронзительным визгом, а за ней с гиканьем гналась целая толпа.

Бартоломью повернулся к Джанетте. На губах у нее по-прежнему играла рассеянная улыбка.

— Я должен еще раз поблагодарить вас, — с легким поклоном изрек доктор. — И прошу вас, передайте тем, кто похитил мою сумку: со снадобьями, которые там хранятся, следует обращаться очень осторожно. Если употреблять их в неверной дозировке, они принесут смерть, а не излечение. Если неведомый похититель не пожелает вернуть их мне, лучше выбросить лекарства в реку. По крайней мере, так они никому не причинят вреда.

Джанетта медленно кивнула. Взгляд ее, устремленный на Бартоломью, светился откровенным любопытством.

— Прощайте, Мэттью Бартоломью. И помните — на нашей улице не рады незваным гостям, — произнесла она.