Нечестивый союз

Вид, открывшийся его глазам, был столь прекрасен, что от восторга у Мэттью перехватило дыхание. День выдался ясный. Даже туман, обычно стоявший над болотами, в этот час развеялся; Бартоломью в какой-то миг показалось, что он различает вдали очертания башен Илийского собора. Многочисленные ручейки, пересекающие плоскую болотистую равнину, казались с высоты лабиринтом сверкающих серебряных нитей, каждая из которых тянулась к морю. Прислонившись к одной из угловых башен, Бартоломью скользнул взглядом вдоль блестящей ленты реки, и, к немалому собственному удивлению, разглядел баржу, стоявшую у дальнего причала. Стэнмору следовало бы поставить одного из своих людей здесь, на крыше, решил Бартоломью: тот смог бы заранее оповещать хозяина о приближении торговых судов.

Затем врач перевел взгляд на городские дома и улицы, которые с высоты выглядели куда привлекательнее, чем вблизи. Даже рыночные прилавки отсюда казались чистыми и нарядными. Бартоломью попытался отыскать переулок, где недавно ему пришлось пережить столь опасное приключение. Позабыв об осторожности, он подался вперед и даже сощурил глаза, чтобы лучше видеть. Отыскав взглядом ряды жалких хижин, он посмотрел в сторону церкви и убедился, что заросли кустарника, раскинувшиеся между церковным двором и кварталом трущоб, в одном месте чуть расступаются. Вне всякого сомнения, потайная тропа существовала не только в его воображении. Расчет Бартоломью, который надеялся увидеть ее сверху, оправдался.

Он высмотрел в церковном дворе два крупных надгробия и дерево поблизости от тропы, мысленно прикинул расстояния и повороты. Теперь он без труда отыщет пресловутую тропу, решил Бартоломью, и довольная улыбка тронула его губы. Тот, кто пытался замаскировать тайный путь, даром потратил силы.

Еще несколько минут доктор провел на крыше, наслаждаясь тишиной, покоем и безмятежностью, а затем направился к лестнице. Запереть дверь-люк оказалось нелегко: пришлось, опираясь ногами о шаткую перекладину, обеими руками сдвигать тяжелые деревянные створки. Как раз в этот момент колокола начали звонить, оповещая о погребении монаха. Бартоломью не раз слыхал, что люди, которые слишком долго оставались на звоннице во время колокольного перезвона, сходили с ума или лишались слуха.

Вот еще одно доказательство того, что люди имеют обыкновение пугать себя нелепыми выдумками, говорил себе доктор, спускаясь по приставной лестнице. Спору нет, колокольный звон был громким, но не настолько, чтобы у Бартоломью появились опасения за свой слух или тем более рассудок. Спрыгнув на пол, он зажал уши руками и несколько мгновений наблюдал, как раскачиваются тяжелые колокола. Внезапно нечто, ранее скрытое за одним из них, а ныне, когда колокол пришел в движение, открывшееся взору, заставило доктора вздрогнуть и опустить руки. Он сделал шаг вперед, но потом замер на месте. Слуху Бартоломью пока ничто не угрожало, но удар тяжеленного колокола, вне всяких сомнений, не пошел бы ему на пользу.

Бартоломью вышел из звонницы, закрыл за собой дверь и, усевшись на ступеньке винтовой лестницы, принялся выжидать, когда кончится перезвон. Но вот последний удар смолк, и из церкви донеслись звуки заупокойной службы. Доктор встал и вновь направился в звонницу. В башне было четыре колокола разной величины. За самым большим из них оказалось спрятано мертвое тело. Сейчас, когда колокол оставался недвижим, Бартоломью мог разглядеть лишь бледную раздувшуюся руку — она высунулась из-за деревянной станины колокола.

Каждый из колоколов поддерживался деревянным станом на расстоянии от пола примерно в три фута. Для того чтобы извлечь тело из-за перекладины, Бартоломью понадобилось встать на четвереньки. Не обращая внимания на запах разложения, ударивший в ноздри, он подлез под станину. Мешок с телом был почти скрыт между стеной и перекладиной, и если бы не рука трупа, доктор никогда бы не обнаружил эту страшную находку.

Бесспорно, неизвестный убийца выбрал надежный тайник для своей жертвы. Труп можно было разглядеть лишь тогда, когда колокола начинали свой оглушительный гул, а в это время люди старались держаться подальше от звонницы. Таким образом, жуткий мешок мог пролежать здесь месяцы, а то и годы. Одежда Бартоломью, вынужденного проползти несколько футов на четвереньках, покрылась пылью, что доказывало: убирают в звоннице не слишком часто. Глубоко вздохнув, доктор сквозь мешковину ощупал мертвое тело; судя по всему, покойник располагался там вверх ногами.