Нечестный штрафной

Хотя, вчера первый раз сделал попытку подняться на ноги с помощью костылей. И, скажу я вам, что не очень-то это у меня вышло. Ноги… это на данный момент моя главная головная боль и не только головная. Но я смогу, я выдержу!

* * *

Декада из жизни минус. Лето почти наступило, а я только и смог, что из корпуса больницы на улицу выбраться по ступенькам лестницы. Вот, вроде, третий этаж, а для меня, что спуститься, что подняться – это как для альпинистов Эверест покорить.

Но всё-таки это прогресс, как ни крути.

Вот, сижу на скамейке в больничном парке и рассуждаю мысленно, подставив лицо под весенне-летние лучики раннего солнца. Утренние процедуры закончились, завтрак умят, чаем запит, сижу, личные процедуры провожу, нещадно гоняя энергию организма по всему телу, а тут ещё и солнышко греет! И его силу к себе привлекаю, как могу, а могу я пока, увы, не слишком хорошо. Но, как говорила богиня, терпение и труд всё перетрут, вот и тружусь в меру сил.

Но результат есть! После таких солнечных процедур, подъём на мой Эверест проходит намного легче, чем в первый раз.

– Что по активам? Родственники, наконец-то, пока от меня отстали. Мои доброжелатели оплатили место в детдоме на Дзёмгах в Комсомольске. Выпускать меня из своего поля зрения не решились, видно на что-то рассчитывают, надеюсь, не на то, что от проблем со здоровьем я на себя руки наложу.

Кто его знает, может мнительный и, если честно, то весьма малодушный сынок и смог бы так с собой поступить, но уж точно не я, да и помощь богини не последнюю роль в этом играет, к тому же, новая жизнь, молодое тело! А вот как им распорядиться, уже буду решать только я.

Что же, Дземги, так Дзёмги, ничем не хуже и не лучше детдома города Белогорска. Выживем, опыт имеется, да и по рассказам той же Марины Николаевны весьма приличное, на взгляд со стороны, заведение.

Выписка у меня, как и предполагал, не скоро. Решили до первого июня меня тут продержать. Там потом целенаправленно, наверное, на скорой и до детдома довезут. Что характерно, родственники меня тут же забыли, как только подписи свои в документах поставил. Пришлось немного раскошелиться, наняв сторонних юристов, уж больно заковыристо были составлены договора на передачу прав. Но, надо отдать должное моим тайным доброжелателям, ничего предосудительного в них так и не обнаружили, просто юридический язык составителей договоров для простого уха среднестатистического обывателя весьма непонятен. Двадцать минут – штука зелени, но зато можно было почти безбоязненно ставить свои закорючки под каждым документом.

А пока – тренировки и ещё раз тренировки. Руки – работа на бицепсы, кисти рук, потом грудные мышцы прокачиваем. Хилым появляться в детдоме нельзя, тем более, я на костылях буду и со статусом конченого калеки. Дети – существа жестокие, и шанса для травли себя любимого никому давать нельзя. Ни малейшего. Стоит дать слабину – и пиши пропало. Заклюют. А то, что, несмотря на моё теперешнее состояние, меня постараются поприжать и даже насчёт бабла раскрутить, и так понятно, зная какое время у нас на дворе. Жестокое и опасное.

* * *

Вот и июль к концу подходит…

Печально и главное, что больше всего обидно, что так лето прошло паршиво. Ничего нет хуже больничной шконки и состояния твоего здоровья, которое даже у врачей видевших многое в своей жизни вызывает тихий шок.

Я пошёл. Я встал, и, пускай сильно хромая на правую ногу, пошёл. Сам и без костылей, хотя, если честно, освобожусь от них я ещё очень не скоро. Но кто бы только знал, чего мне это всё стоило, сколько боли пришлось пережить и вытерпеть!

Боль – это, наверное, основное моё состояние. Всё тело саднит от техник применяемых мной по настоянию богини. Да, я чувствую – я живу, вот только такое состояние назвать жизнью что-то у меня язык не поворачивается. Нет, я не спорю – есть результат, но, боги, только желание жить не дало мне бросить всё, или, и вовсе не полезть в петлю.

Но результат…

Я, хромая, опираясь всего лишь на один костыль с правой стороны, уместившийся своим мягким подплечником, обвязанным дополнительно полосой толстого поролона, примотанного к нему скотчем, брёл к своему любимому месту на прогулке, а именно, давно присмотренной деревянной скамейке со спинкой, затерявшейся в алее лесопосадки, окружающей местную больницу.

Лепота! И отдохнуть можно, и даже помечтать.

Да-да, именно помечтать, потому что мои мысли о дальнейшей жизни, увы, пока планами назвать нельзя. Я не знаю, что меня ждёт в интернате, я не знаю, сколько ещё мне потребуется времени, чтобы вернуть здоровье этому телу.