Нечеткое дробление

Подобно загнанному в угол злобному грызуну, который прижимается брюхом к земле, – отсюда и его позднее вошедшее в широкое употребление прозвище «Хорек», – Никсон многократно усилил явные и неявные преследования недругов. Внутренний шпионаж, подслушивание, легкость вынесения смертных и пожизненных приговоров, провокации, комендантский час, грязные уловки, спланированная дезинформация в главных органах печати – набор мерзких штучек Никсона в этом мире был гораздо шире и пакостнее.

Одновременно он многократно усилил и ужесточил военные действия во Вьетнаме.

Получая помощь и поддержку от Эгню, Гувера, Вестморленда, Киссинджера, Билли Грехема, своего Кабинета и сонма меньших сошек – торговцев, водопроводчиков, аферистов, ультрахристиан, а также членов Комиссии по перевыборам, Никсон пустился во все тяжкие, устроил Уотергейт, Койнтелпро и рождественскую бомбардировку Ханоя, что, как я понял, выглядело примерно как акция Хьюберта Горацио Хамфри в Милтауне.

Как откликнулась страна, можно было бы догадаться.

Восстания, поджоги, бомбисты, стрельба, грабежи и саботаж. ЛСД в питьевой воде, провокации массовых беспорядков, дикие погромы на улицах, бойни, призывы к революции, переход к всеобщему восстанию.

За несколько недель до выборов 1972 года Никсон объявил в стране военное положение.

Это сорвало клапан. Макговерн выиграл с минимальным перевесом. (Со слов Мунчайлд, прощальная речь Никсона стала его последней знаменитой выходкой и завершилась тем, что он застыл с разинутым ртом перед камерами, ибо его сразил флебит, тромб-проникший-в-мозг, вызвавший удар, в миг превративший Никсона в овощ.)

Но спасать правительство было поздно, для системы правосудия и Конституции ничего невозможно было сделать.

Встав у руля, Макговерн завел речь о новых законопроектах, о медленном возвращении к нормальной жизни, о терпимости и осторожности, о здравом смысле и диалоге, что в результате привело к ослаблению Штатов, продолжению волнений и даже их усилению. Макговерн выдержал давление начальников Объединенных штабов и не дал применить войска для подавления гражданских волнений. Но в нескольких местах командиры частей тем не менее выслали отряды для защиты губернаторов и мэров. Результатом стали жертвы среди гражданских. Между президентом и военными начались разборки, одновременно с процедурой импичмента в шизофреническом конгрессе.

С тех пор страна Мунчайлд переживала смутные времена. Классовые и национальные войны, предательство и соглашательство, заключение мирных договоров и незамедлительное их нарушение, мародерство и погромы в пригородах, страшные пожары в гетто, героизм и трусость, тела на баррикадах и под танками, дезертирующие армии и решающая битва за Пентагон.

Короче, если в двух словах, хиппи и их союзники в конце концов одержали победу.

По всему миру был объявлен приказ о роспуске соединений американских солдат, разоружение и разрыве всех договоров со всеми прочими государствами. (Проблемы Америки тем не менее заронили искру похожих возмущений и столкновений в прочих странах по всему земному шару, будь то коммунистические или иные режимы, и в результате державы оказались слишком заняты своими проблемами, чтобы извлечь выгоду из беззащитности Штатов.) Уцелевшие внутренние противники были отданы на перевоспитание в образовательные лагеря, и наконец, после десятилетней войны, наступила всеобщая гармония.

На этом месте длинного и сбивчивого рассказа Мунчайлд к нашей камере прибыл Ангел.

– Утренняя подкурка, – объявил он, протягивая нам через решетку пару здоровенных косяков.

Мунчайлд взяла свой косяк с привычной и естественной грацией. Я схватил свою порцию с жадностью изголодавшегося человека. Ангел помог нам запалить шмаль.

После рассказа Мунчайлд мне и вправду стоило курнуть.

32 Под властью леди Саншайн

– Ну и, – произнес я после нескольких хороших затяжек, – кто теперь у руля?

Мунчайлд уже успела вытянуть свой косяк до окурка, не хуже бывалого солдата. Заложив волосы за уши, она поглядела на меня с задумчивой тоской. Я от души понадеялся, что трава не навела ее на мысль перепихнуться со мной, чтобы этой половушкой смешать присяжным карты и отвертеться от должного наказания. Она была никак не в моем вкусе, к тому же я был не в настроении.

– Никто, – ответила она. – Америка стала одной большой коммуной Мира и Любви.

– Ну, не надо, кто-то же должен издавать указы на национальном уровне. Ангелы сказали, что им платят из общественных фондов. Кто-то должен собирать налоги и распределять получку. Должна быть какая-то центральная власть... Потом, кто же руководит марихуановыми фермами, верно? Ну, и тем местом, куда тебя могут послать?

– Ну что сказать... в Сан-Франциско есть такие люди, а на местах по всей стране у них существуют помощники. Можешь называть Фриско столицей нации, если тебе по душе такие корявые выражения. Но люди во Фриско – их не выбирают, ни фига. Они... ну... вроде добровольцев. Мы зовем их «Головы».

– А кто голова у Голов?

– Типа, это... леди Саншайн.

– Кто она такая?