Нечеткое дробление

Мешки, такие же, каким пользовался Родительский патруль, чтобы изолировать Диггера, делали из специально созданного материала, который частично защищал от воздействия высших морфогенных полей, погружая находящегося в мешке в подавленное состояние. Конечно, некий процент протечек все равно имел место, ведь само действие полей было необходимо для жизни. Если бы инфоизлучение этой вселенной удалось блокировать полностью, то изолированный от него объект мгновенно растворился бы, распавшись на составляющие кварки или что-то еще более примитивное.

– Так что, как видишь, – продолжила Сандра, – мы можем заниматься сексом сколько нужно и так, как нужно, излучая необходимые экзогамные волны. Но только не с мужьями или женами.

У меня выступил пот, но не от упражнений.

– Гм, и ты бы могла заняться сексом, скажем, гм...

Сандра прикоснулась кончиками пальцев к моей руке.

– Скажем, с тобой и Мунчайлд? Конечно. Тони как раз собирался предложить тебе устроить свинг.

93 Отлично проведенное время

Выяснилось, что трахнуть Сандру совсем не так просто, как можно было подумать.

Для этого требовалось уговорить Мунчайлд на свинг.

Тони нужна была партнерша. Излучать в поле какие-либо разочарования и огорчения, которые могли бы исказить и повредить развивающееся поле отпров Бокскаттеров, воспрещалось. Так что обмен партнерами был единственным выходом. При этом мы не могли подыскать Тони партнершу где-то на стороне: это привело бы к воздействию на отпров несимметричной разбалансированной волны.

Не могли мы и подобрать для него девчонку из числа незамужних шелдров. Оказалось, что социальные контакты между родаками и неродаками не приветствовались и практически отсутствовали. Существовало огромное количество ритуалов, заградительных препон и правил, ставших, по сути, второй натурой родаков, но, однако, не практикуемых не-родаками. Ограниченный набор занятий не делал родаков особенно популярными в обществе, хотя, конечно, относились к их роли нежно и уважительно. Нет, в этом мире родители могли общаться только с другими родителями.

Примерно как и на родной Земле, только степень сегрегации тут была выше.

Поэтому, чтобы устроить свои дела, мне пришлось уламывать Мунчайлд.

Дома я настоял на том, чтобы все вечера мы проводили все вместе, с Диггером, в нашей уютной гостиной. Втроем мы составляли идеальную термоядерную морфогенную семейку: Мунчайлд с книгой на коленях, я с очередной штуковиной для упражнений в руках – и Диггер, тощий десятилетний пацан: он сидел тихо, с затуманенными чудн?й поволокой глазами (это называлось у отпров «морфилининг»), и занимался чем-то своим на подсознательном уровне. Обычно в таких случаях играла классическая музыка, которая всеми нами воспринималась спокойно.

– Ну что, мамочка, – сказал я однажды вечером, примерно через неделю после предложения Сандры, автоматически продолжая работать гантелькой на бицепс, – сынок у нас растет просто загляденье, согласна?

Мунчайлд взглянула на меня поверх очков для чтения. За прошедшие несколько недель она тоже изменилась, по-своему, но не меньше, чем я. Куда делась та наивная, невинная хипповая цыпка? Мун пила специальные шелдровские напитки для поумнения, чтобы поспеть за невероятными способностями Диггера, а большие порции знаний, которые она потребляла, изменили ее личность. Поверх прежней Мунчайлд появился слой новой, сложной и чувствительной, натуры.

– Да, согласна. Он входит в пятерку лучших в их когорте, как физически, так и нейрологически. Я всегда мечтала о таком. Мы дали нашему сыну хороший старт в жизни, особенно если учесть, что в раннем детстве он был лишен заботы.

Я схватил пружинный эспандер и принялся нервно сжимать и разжимать левую руку. (Усовершенствованная, с «дурным пальцем», не нуждалась в упражнениях.)

– Отлично, отлично. Я тоже этому рад. Сначала я не был уверен, что смогу уделять Диггеру все свое время, но теперь-то я вижу, как это здорово.

Мун взглянула на меня с легким подозрением.

– В самом деле? Ты и вправду так считаешь?

– Конечно! И мне нравится общаться с другими родителями. Они очень приятные люди. Очень милые. Например, Бокскаттеры. Как ты относишься к Тони?

– У него светлая голова.

– Гм, в самом деле? Что ж, отлично, просто отлично.

Похоже, что «отлично» – это единственное слово, оставшееся в моем словаре повышенных интонаций.

– Я уверен, что он и мисс Бокскаттер – кажется, ее зовут Сандра, – хорошие люди, и мы можем пригласить их как-нибудь вечером, ну, скажем, на барбекю. Что ты об этом думаешь?

Мунчайлд захлопнула книгу.

– Пол, ты задумал заняться сексом с Бокскаттерами?

– Ну что ты, нет. Конечно, нет, если только ты... то есть я хотел сказать, необходимо, чтобы ты...

– Довольно пудрить мне мозги. Позволь минутку подумать.

Прошла ровно минута (я знал это точно, так как считал жимы), и Мунчайлд продолжила.

– Что ж, прекрасно. Это самое малое, что я могу для тебя сделать, потому что ты принял мои условия. Я попытаюсь провести сношение с Тони Бокскаттером.

В тоне Мунчайлд эмоций было не больше, чем если бы она говорила о платяных вшах.