Нечисть, или Тайна старинной шкатулки

— Лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном, — уверенно заявила Зося.

— Ладно, уговорила. Пойду.

— Только, чур, потом мне подробненько все расскажешь, как у вас вышло. Да, и если на второе свидание будете договариваться, не забудь про подругу.

— Это про тебя, что ли? — развеселилась Есия.

— Естественно. Сколько мне в девках сидеть? У тебя вон хоть Андрюшка есть.

— Если честно, я сильно сомневаюсь, что второе свидание будет. Разве только ради тебя.

— Вот и умница. И помни, я тебя жду. С рассказом! — Софья, не прощаясь, отключилась.

Есия сунула телефон в карман и поспешила к месту преступления.

С Игорем Пьявченко Есия прожила в браке почти два года. Главной причиной разрыва стали его патологическая жадность и редкостное занудство. Если он находил пятно от чашки на журнальном столике, мог два часа подряд выяснять, кто это сделал. Чаще всего доставалось Андрюше — сыну Есии. Игоря не смущал младенческий возраст ребенка, и он частенько доводил мальчишку придирками до слез: то игрушки разбросал, то карандаши.

Есия сначала пыталась Игорю объяснять, в чем он не прав и как нужно разговаривать с ребенком, если хочешь добиться послушания, а потом терпение лопнуло и она выставила Игоря вон. Теперь уже полгода жила одна и абсолютно от этого не страдала. Разве что чуть-чуть: иногда охватывала такая тоска одиночества, что хотелось выть. В такие минуты Есии казалось, что никогда ничего путного в ее жизни уже не случится и свой век она будет доживать одна.

Два месяца назад в Следственном управлении административного округа, где работала Есия вот уже пять лет, появился Пьявченко. Это стало неприятным сюрпризом: они сталкивались теперь на работе ежедневно. Есия сначала злилась, даже подумывала сменить работу, но потом здравый смысл перевесил.

В какой-то степени на ее решение повлиял Руслан.

— Мужья приходят и уходят, — сказал он, — а работа остается.

Есия подумала и осталась.

* * *

С самого начала работы следователем Есия Павловна, или попросту Еся, как часто ее называли коллеги из-за возраста, предпочитала все делать сама. Сама осматривала место происшествия, устанавливала очевидцев преступления, искала улики, отрабатывала версии и анализировала оперативную информацию. Разумеется, до ее приезда там уже успевала поработать оперативная группа, но Есии непременно нужно было все «пощупать» и осмотреть самой. Иначе не могла.

Не получалось у нее заниматься только бумажной работой, обязательно нужно было общение с людьми. И еще Есия предпочитала побыть на месте преступления одна: тогда она подключалась к энергетике жертвы. Видела последние минуты, смутно слышала слова. Иногда прочувствовать чужую жизнь и смерть не получалось по непонятным для Есии причинам. Но и когда «приход» происходил, в расследовании это мало помогало. Можно было двигаться в правильном направлении, но чтобы арестовать человека, нужны более весомые причины, чем ощущения и видения.

Но после того как едва не выбросилась из окна, слишком сильно войдя в эмоции самоубийцы, Есия прекратила эксперименты. Слишком болезненно было окунуться с головой в чужие боль и страх, ощущать растерянность жертвы и даже слышать запахи и крики.

Однажды, когда Есия пожаловалась на видения кровавых жертв преступлений Софье, та мрачно выдала:

— Я как человек, повидавший близко смерть и оттого начисто лишенный каких-либо иллюзий, тебе верю. Но все-таки попей на всякий случай хорошее успокоительное. Могу даже рецепт дать, где-то у меня записано, — она начала рыться в сумке в поисках блокнота.

— Зачем? — удивилась Есия. — Я совершенно спокойна.

— Затем, что если дашь слабину, эти гребаные видения захватят тебя всю. И ты будешь видеть и слышать то, чего никогда бы не видела и не слышала в своем обычном состоянии, и главное — чего бы никогда не хотела видеть. Это прямой путь в дурку, дорогая.

— Не преувеличивай. — Есия скептически хмыкнула.

— Между прочим, я не шучу!

— Хорошо, допустим. Но тебе-то откуда знать, как это бывает? Ты же в дурдом не попадала.

Софья вздохнула.

— Чего я только во время ночных бдений не повидала, когда мама в больнице была. Представляешь, даже суеверной после этого стала. Однажды явно видела высокого худого человека в длинном черном плаще с капюшоном. Идет он по коридору, а плащ вокруг его тощей фигуры колышется, колышется… Я чуть от страха сигаретой не подавилась: ночь, все спят, а этот идет непонятно откуда и куда. — Она нашарила в сумке зажигалку и прикурила.

— Зося, — с укором сказала, покачав головой Есия, — ты же собиралась бросить курить.

— Бросишь тут. При моей жизни на что б другое не подсесть: так иногда надраться хочется.

— Опять ничего не покупают? — сочувственно спросила Есия.

— Покупают. Но мало. Если так дальше дело пойдет, придется устроиться в музыкальную школу деткам сольфеджио преподавать.

— А что, тоже вариант.